Горячий камушек

— Мока! — вскричал Майор, и двое крепких людей остановились на полпути к двери. — Камина лоба дам, — скомандовал майор, и люди развернули Проскера, подтащили назад к стулу и усадили на него. — Торолима, — проговорил майор, и черные люди покинули комнату.

Проскер улыбался.

Майор спросил:

— Вы никому из них не подбросили эту идею?

— Конечно, нет.

— Почему нет?

— Майор, — сказал Проскер, — вы черный, а я белый. Вы военный, а я адвокат. Вы африканец, я — американец. И тем не менее я ощущаю меж нами родство душ, которого я не обнаруживаю между собой и кем-либо из тех пяти достойных джентльменов, которые только что ушли.

Майор медленно опустился в кресло за письменным столом.

— Что значит это дело для вас, Проскер? — спросил он.

Проскер снова улыбнулся.

— Я надеялся, что это вы объясните мне, майор, — сказал он.

2

В девять часов вечера в среду, через два дня после встречи в кабинете майора Айко, Дортмундер вошел в «О. Дж. Бар и Гриль» и кивнул Ролло, который сказал:

— Приятно видеть вас снова.

— Кто-нибудь уже здесь?

— Все, кроме пива с солью. Ваш стакан у другого «бурбона».

— Благодарю.

Дортмундер прошел в заднюю комнату, где Келп, Гринвуд и Чефвик сидели вокруг стола под лампой с зеленым металлическим колпаком. Стол был покрыт неопровержимыми свидетельствами готовящегося преступления, как то: фотографиями, эскизами и даже синьками отделения Национального Банка, расположенного на углу Сорок Шестой улицы и Пятой авеню (на телевизионном гербе этого банка красуется немецкая овчарка и девиз «Пусть Наш Банк будет недреманным оком всех ваших банковских нужд»).

Дортмундер сел около пустого стакана, обменялся приветствиями с компаньонами, налил себе «бурбона» и сказал:

— Ну? Что вы думаете?

— Плохо, — ответил Келп.

— Погано, — добавил Гринвуд.

— Согласен с ними, — заключил Чефвик. — А что думаете вы, Дортмундер?

Дверь открылась, и вошел Мэрч. Все сказали «хелло», и Мэрч заявил:

— На этот раз я ошибся, — он сел на свободный стул: — Я считал, что будет неплохо рвануть по Пенсильвания-авеню до Интерборо, а потом по Вудхайвен-бульвар до Куинз-бульвар и к Сорок Шестой стрит-бридж, но ничего хорошего не вышло. Жуткое количество транспорта, особенно на Куинз-бульвар, знаете, когда они еле тащатся, но занимают все полосы, так что ты застреваешь у каждого светофора. Если бы не это, я был бы здесь…

Дортмундер прервал его:

— Вопрос в том, что ты думаешь об этом деле с банком?

— Ну, смыться оттуда не удастся, — ответил Мэрч, — это уж точно. Во-первых, по Сорок Шестой улице движение в одном направлении на восток, а по Пятой авеню — одностороннее на юг, что дает нам только половину обычных направлений, прежде всего. Дальше, имеется проблема регулируемых перекрестков. На Манхэттене светофоры стоят на каждом перекрестке, и везде горит красный. Если мы двинем по Сорок Шестой к Мэдисон, мы застрянем где-нибудь посередине первого же квартала. Если ехать по Пятой авеню, можно умудриться не застрять, потому что что там имеется зеленая волна, но даже и она настроена на что-нибудь вроде двадцати двух миль в час, а никто и никогда еще не уходил с дела на такой скорости.

Дортмундер спросил:

— А если ночью?

— Меньше транспорта, но столько же светофоров, — ответил Мэрч. — И всегда поблизости трутся легавые, так что вы не можете сигануть по красному сигналу, но даже если вы это сделаете, в вас обязательно врежется такси на протяжении первых же десяти кварталов. Днем или ночью на машине оттуда не смоешься.

Гринвуд сказал:

— Опять вертолет?

Ему ответил Келп:

— Я думал об этом, но хорошего мало. Там сорокасемиэтажное здание, банк на первом этаже. Посадить вертолет на улицу невозможно, а если садиться на крышу, отваливать придется на лифте, что само по себе плохо, потому что все, что требуется от легавых, — отключить электропитание, когда мы будем в лифте, а потом пойти и извлечь нас оттуда, как шпроты из консервной банки.

— Точно, — подытожил Мэрч. — Способа смыться с угла Сорок Шестой и Пятой авеню просто не существует, только и всего.

Дортмундер кивнул и обратился к Чефвику:

— Что с замками?

Чефвик покачал головой.

— Я не был в подвале, — сказал он, — но, судя даже по тому, что я смог увидеть наверху, на основном этаже, у них замки не из тех, которые можно вскрыть. Потребовалось бы взрывать, да еще, вероятно, и сверлить. Много времени и много шума.

Дортмундер снова кивнул и поглядел на Келпа и Гринвуда.

— Предложения? Идеи?

Келп сказал:

— Я подумывал насчет того, чтобы идти сквозь стены, но этого сделать нельзя. Взгляни на эту синьку, ты увидишь, что подвал не только под землей, не только окружен скальными грунтами, телефонными кабелями, силовыми линиями, водопроводными трубами и еще бог знает чем, но его стены — из железобетона восьми футов толщиной, с чувствительными устройствами, подающими сигнал на пункт ближайшего полицейского участка.

Гринвуд сказал: