Горячий камушек

— Забудь о ней. Вытащи его оттуда и запихни в фургон.

Мэрч спросил:

— Куда мы теперь?

— Обратно в город, — сказал Дортмундер. — Отвезем подарочек майору.

ФАЗА ПЯТАЯ

1

— Не могу сказать, что я счастлив, — сказал майор.

— А я, — заметил Дортмундер, — просто умираю от счастливого смеха.

Они все сидели в кабинете майора, прибыв туда как раз в то время, когда у него был ленч. Проскер в перемазанной грязью пижаме и в халате сидел посередине, где каждый мог его видеть. Майор разместился за письменным столом, а все остальные образовали полукруг, обращенный лицом к нему.

Проскер проговорил:

— Я глубоко сожалею, поверьте. С моей стороны, это было недальновидно, я действовал второпях, а теперь, все осознав, сожалею…

Под его глазом расцветал роскошный синяк.

— Ты лучше заткнись, — посоветовал ему Гринвуд, — а то я устрою тебе еще кое-что, о чем ты сможешь сожалеть.

— Я нанял вас, господа, потому, — заявил вдруг майор, — что поверил тому, будто вы профессионалы и якобы знаете, как правильно сделать дело.

Келп подскочил как ужаленный:

— Мы и есть профессионалы, майор, и мы правильно делаем дело. Мы сделали четыре дела, и все четыре сделали правильно. Мы скрылись с изумрудом. Мы вынули Гринвуда из тюрьмы. Мы ворвались в полицейский участок и вернулись оттуда. И мы похитили Проскера из психушки. Все это мы сделали четко.

— Тогда почему, — сказал майор со злостью, — у меня до сих пор нет Изумруда Талабво? — Он протянул руку вперед и раскрыл пустую ладонь, чтобы показать, что у него нет изумруда.

— Обстоятельства, — сказал Келп. — Обстоятельства, как сговорились, все против нас.

Майор хмыкнул.

Чефвик сказал:

— Майор, в данный момент вы раздражены, что вполне понятно. Но ведь и мы тоже раздражены, и тоже вполне обоснованно. Мне не хочется говорить о себе, майор, но должен сказать вам, что за двадцать три года работы я познакомился с большим числом людей, занимающихся нашим бизнесом, и я заверяю вас, что данная команда ни в одном ее звене улучшена быть не может.

— Так оно и есть, — подтвердил Келп. — Возьмите Дортмундора. Этот человек — гений. Он взял и разработал четыре операции за четыре месяца и все привел к успеху. Никто другой не сумел бы организовать одно только похищение Проскера, не говоря уж о трех других взломах.

Гринвуд сказал:

— А то, что говорил Чефвик о всех нас, вдвойне справедливо по отношению к самому Чефвику, потому что он не только один из лучших мастеров по замкам, но к тому же первоклассный железнодорожник.

Чефвик вспыхнул от удовольствия и смущения.

— Прежде чем вы начнете произносить тосты в собственную честь, позвольте напомнить вам, что у меня все еще нет Изумруда Талабво, — жестко произнес майор.

— Мы это знаем, майор, — сказал Дортмундер. — И мы тоже еще не получили свои сорок тысяч каждый.

— Вы все время получаете их по частям, — едко заметил майор. — Учитываете ли вы, что к настоящему времени я выплатил только зарплаты двадцать тысяч долларов! Плюс почти восемь тысяч на материалы и оборудование для этих образцово-показательных ограблений. Двадцать тысяч долларов, и что я могу продемонстрировать за них? Операция была успешной, но пациент скончался, не так ли?! Это просто не годится. Это совсем уж не годится, и это конец.

Дортмундер рывком поднялся.

— Меня это устраивает, майор, — сказал он. — Я прибыл сюда, желая попытаться еще разок, но если вы прекращаете операцию, я с вами бороться не стану. У меня завтра юбилей, завтра будет четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и все это время я только и гонялся за вашим проклятым изумрудом. Меня от этого тошнит, говоря по правде, и если бы Проскер не вынудил меня, я бросил бы все еще до последнего дела.

— Есть еще одна вещь, о которой я должен сожалеть, — с некоторым фатализмом заметил Проскер.

— Заткнись ты, — заорал Гринвуд.

Келп тоже вскочил и принялся упрашивать:

— Дортмундер, не заводись. Вы тоже, майор, нет никакого смысла бросаться друг на друга. На этот раз мы знаем наверняка, где находится изумруд.

— Если Проскер не лжет, — заметил майор.

— Только не я, майор, — отозвался Проскер.

— Я сказал, заткнись! — вскочил и Гринвуд.

— Он не лжет, — подтвердил Келп. — Он знает, что если мы заберемся в банк и там не будет изумруда, мы снова нанесем ему визит, и на этот раз ему будет худо.

— Ловкий юрист знает, когда говорить правду, — вставил Проскер.

Гринвуд потянулся и стукнул Проскера.

— Ты все еще не заткнулся?!

Келп продолжал:

— Смысл в том, что теперь мы действительно доподлинно знаем, где камень. Он там, и его нельзя оттуда увести. С нами тот единственный тип, который мог бы это сделать, и мы держим его в руках. Если мы исполним свои обязанности так, как мы их всегда исполняем, камушек будет наш. Поэтому нам незачем кидаться друг на друга. Это не ваша вина, майор, и не твоя, Дортмундер, это просто перипетии судьбы. Еще один заход — и готово, все будет кончено, и все останутся друзьями.

— Я, конечно, слыхал о преступниках по привычке, — произнес Проскер приятным тоном, — но может статься, мы будем иметь в данном случае первый в истории пример привычного преступления.