Горячка

Следопытов я попросил возвращаться другим путем, хватит, натаскались по грязи. Мы отправились в направлении, противоположном реке. Пауло тащился сзади, повесив ружье через плечо, с гримасой глубочайшего разочарования на лице. Монтань радовался объявленному отдыху. Только Лилипутики, верные своим привычкам, бегали вокруг, не проявляя признаков усталости.

Сначала мы наткнулись на громадную тучу гнуса6 рядом с деревом можно было видеть кипящий жизнью холм высотой метра в три, образованный миллиардами насекомых — это были муравьи фанниан: огромные, черные, длиной около сантиметра и вооруженные двумя большими крюками, которых просто невозможно было отцепить. Эта чума пожирала абсолютно все; муравьи могли вырывать у человека куски плоти, оставляя плохо заживающие раны.

Помеху мы обошли на безопасном расстоянии. Лилипуты побежали вперед, щебеча в ускоренном темпе. При этом мы натыкались на новые и новые кучи муравьев, занятых тем, что надъедали основания деревьев. Шум их деятельности разносился по лесу, это было похоже на постоянный треск, глухой шелест всего, что насекомые перемещали, время от времени прерываемый сухими отзвуками. Лилипуты жестами показали, чтобы мы приблизились. Когда мы присоединились к ним, то внезапно очутились под открытым небом.

— Божечки мои, ну и канава! — воскликнул Пауло.

Мы находились за колонной муравьев фанниан. Главные их силы оставляли за собой ров шириной метров в пятнадцать, борозду, пропаханную по прямой через джунгли, в рамках которой не оставалось практически ничего. То тут, то там были видны шевелящиеся кучи — десятки миллионов опоздавших насекомых, которые, точно так же, как ранее встреченные муравьи, пожирали все и вся.

Наши Лилипуты взяли у меня баклажку и, присев на корточки возле одной из таких куч, терпеливо ее наполнили, хватая насекомых одного за другим. Казалось, что они обрадованы добыче. Старший осторожно нес баклажку под мышкой, словно какой-нибудь драгоценный предмет. Я все раздумывал, зачем муравьи могут быть им нужны; мне все время казалось, что они станут их есть.

Со своей стороны, Монтань обнаружил в борозде смерти длинный позвоночник, с совершенно целехонькими ребрами, удава боа, который очутился на пути захватчиков. Теперь Монтань собирался присоединить находку к своей коллекции.

Никому не хотелось слишком долго оставаться в этом страшном месте, поэтому мы побыстрее отправились в направлении лагеря. В джунглях истинной чумой являются ни хищники или змеи. Намного труднее вынести именно такую гадость, которой везде полно.

Имеются здесь фуру, микроскопические комары, которые протискиваются куда угодно, даже сквозь москитную сетку или одежду, и которые атакуют тучами; имеются фанниан, которые, как я уже упоминал, формируют чудовищные колонны, которых ничто не способно остановить; есть чикве, миленькие такие твари, которые откладывают яйца под кожу, как правило, на пальцах ног, чтобы их личинкам было чем питаться сразу же после рождения. Каждый вечер мы исследовали ступни, внимательно глядя, чтобы не позволить им угнездиться, поскольку они приводят к заражению крови. Прибавьте к этому зеленых, плоских, золотистых, летучих и ползучих червяков… И все они кусают, грызут или впрыскивают яд… Да, в джунглях врагом номер один, без всякого, являются насекомые.

После всей этой серии неудач настроение у нас было паршивое. Мы влетели во все ловушки, которые расставил на нас слон; мы понапрасну тратили энергию. Следовало признать, что после первых раундов тварь обрела над нами значительный перевес. Имелась опасность и того, что измученная группа утратит свой запал. Чтобы вернуть форму, необходимо было нечто более осмысленное, чем привычное утреннее безделье. Приличный шмат хорошего мясца: вот что могло вернуть силы охотникам! Пауло упоминал об этом неоднократно, бормоча, что ему нужно мясо! Поскольку физически я находился в наилучшей форме, то, в приливе необъяснимой волны доброй вол, сам вызвался посвятить день отдыха охоте на стейки.

В помощники я, естественно, выбрал Татаве, потому что было самое время, чтобы он вышел за пределы лагеря. Походило на то, что наше волнение передалось и рядовым. Уже ранним утром Татаве получил мощный отлуп от разъяренной Малышки. Ее злость продлилась настолько, что мне пришлось подняться, чтобы успокоить ее. Публично обвиненный в пожирании запасов экспедиции Татаве держался подальше от Малышки с самого утра. Где-то около десяти он совершил ошибку, отпихнув ногой Бебе, который пришел, чтобы подразнить парня.

Удар был не слишком сильным, но об этом тут же узнала вся река. Возмущенный песик начал скулить тонким голоском, что было сил в его маленьком горлышке. Насторошив шерсть, широко расставив лапы — словно лев, он вылаивал свое неодобрение поведением Татаве, который не смел и шевельнуться.

Малышка прибежала от реки словно фурия и с воплем набросилась на Татеве, явно собираясь выколупать ногтями его глаза. Я подбежал, и мне даже удалось перехватить ее в талии. Девица вырывалась изо всех сил, а потом она, словно лиана, выскользнула из моих рук.