Горячка

Тем утром я действовал под влиянием предчувствий, которые говорили мне, что если отреагирую немедленно, опережая события, то удача мне усмехнется и сведет меня с М'Бумбой. Я выслежу его, застрелю, и тогда у нас будет покой вплоть до того момента, когда лодка будет готова отвезти нас в большой мир.

Только все эти надежды были слишком оптимистичными и абсолютно нереальными. Я не обнаружил ни единого следа слона. Никакого знака, даже поломанной веточки.

Я шел быстро, как только мог, не думая об усталости, царапинах и ударах веток. С небв непрерывно лилась вода. Бегом я преодолевал огромные пространства по берегу озера, после чего углублялся в лес, не обращая внимания на расстояния. Затем я опять возвращался к озеру, с пустыми руками, и начинал все с самого начала. Более всего при этом страдал мой моральный настрой. На мне висло двойное бремя бешенства и беспокойства при мысли о том, что случится, если я слона не найду и не помешаю действовать нам на вред; и чувство это, по мере истечения времени лишь нарастало.

Где-то около пяти часов вечера, совершенно промокший, с одеждой в лохмотьях, испытывая сильную боль в груди, я остановился, чтобы немного перекусить. Сразу же после этого я отправился дальше. Даже ночь меня не остановила. В кошмарных условиях — абсолютной темноте, грязи, среди невидимой растительности — я все время продолжал собственные поиски. Стиснув зубы, я безустанно бормотал ругательства. Мое унижение и оскорбление превратились в ненависть.

В форт я возвратился очень поздно, обессиленный, в ужасном состоянии, весь в ранах и с головы до ног грязный. Я отказался продолжить свою погоню в глубине джунглей. Но возвращение было даже более сложным, чем все остальное. Горькое чувство подступало к горлу.

Пауло ожидал меня, попивая свой самогон. Увидав меня, он бросился ко мне, словно квочка.

— Элияс, господи! Элияс! Ты так меня перепугал. Где ты был? Расскажи!

Я с нежностью обнял его. Я ничего не мог ему рассказать, в противном случае, он бы не заснул. Впрочем, у меня не было ни охоты, ни сил.

— Ничего… ничего… просто заблудился, так по-дурацки. Много времени ушло на то, чтобы найти нужную дорогу. Все в порядке. Мне очень приятно, что ты меня ждал… Не беспокойся… Все уже хорошо…

При этом я старательно отводил глаза, чтобы не выдать себя, а потом спрятался в своей хижине.

* * *

Не было никаких сомнений, ливни вернулись. Час за часом нас заливали тонны воды. Отводные каналы снова переполнились. Переход на два десятка метров внутри форта, чтобы проведать друзей, переправа в кухню или сортир, неполная минута на открытом месте были равнозначны купанию в озере, не говоря уже о грязи и губчатой почве, в которой человек застревал на каждом шагу.

Рядом с лодочным ангаром всего за одно утро, под дождем, мы построили небольшую раздевалку, чтобы грязь не проникала в мастерскую, в которой мы проводили целый день: было необходимо удерживать это место в полной чистоте. А дни были серыми и темными. Факелы мы зажигали уже в полдень, только это мало чего давало.

Никогда я уже не чувствовал себя столь расслабленным, как это в последние пару недель. Мне было известно, что М'Бумба где-то рядом, за дождевой заслоной. Над нами висела постоянная угроза. Если мне не удалось обнаружить его во время этого катастрофического дня, проведенного в бесплодной охоте, то это лишь потому, что еще раз подействовали его злые чары. Снова нам пришлось смириться с этим и отдать слону инициативу. Он мог появиться, когда только ему захочется — но я буду готов принять его. А там, пусть будет, что будет.

Жизнь сделалась еще более тяжкой по причине появления туч комарья и другой гадости, которые до сих пор держались как-то в сторонке. А тут всего за день воздух заполнился насекомыми. Вечера сделались истинной мукой. Всю ночь легионы самых различных кровососов вытанцовывали жужжащую сарабанду над озером. Плотность насекомых была просто пугающая. Монтань испытывал научное удивление. Старик, наш Пауло, бурчал, что давно уже не было всякой чертовщины, и что эти комары ничего доброго не обещают.

Естественно… Ничего доброго!

Мы готовили мазь из довольно вонючего сока, который Монтань извлекал из кустарника, на который ему указала Малышка. Запах напоминал остывшие окурки. Комары избегали его, как заразы. В течение целого дня мы мазали себе тело, и хотя от всех невообразимо несло, зато нас хоть меньше кусали.

Внезапно Монтань сделался еще более странным. Глаза его горели необычным огнем; он все время нес какую-то чушь. Через пару дней Пауло даже посчитал, что со мной следует обсудить этот факт.

— Слушай, я вот тут думаю, а может запретить говнюку обжираться этой дрянью. Оно никогда на него хорошо не действовало, но сейчас у него совсем шарики за ролики зашли…

— Ну, знаешь, шарики за ролики у него вечно заскакивали…

— Погоди, вот сегодня он целых два часа болтал с какой-то дамой! Сделай что-нибудь, Элияс. Может стоит ему посоветовать выпить, или что-то другое…