Горячка

Я был уверен, что развязка произойдет здесь, в этом форте, который я сам же и построил. По мере того, как дни уходили, чувство это делалось все более сильным, а дата развязки приближалась. Огромный, практически совершенно круглый диск Луны тоже что-то пророчил. И я знал, что это нечто имеет первоплановое значение, это было завершение какой-то истории. Следовало дать последний бой, и я обязан был в нем участвовать.

Впрочем, так или иначе, мне не будет дано выпутаться из всего этого так просто. Я был частью этой истории и не мог от нее сбежать. Единственная возможность бегства имелась очень и очень давно: это было еще до того, как мы согласились участвовать в первой церемонии, в проведенном колдуном ритуале, в его хижине со змеями. Ну а после того мы уже влезли во все это по самые уши.

Вот теперь я понимал это совершенно ясно. Кризис, переживаемый мною в струях дождя, сорвал последние заслоны, закрывавшие от меня будущее. Из всего этого баржака имелся лишь один логический выход — а именно, бой, на который мы вышли добровольно, и перед которым я не уклонюсь. Цем сильнее рос диск Луны, тем большая уверенность во мне нарастала. И в то же самое время, рубцы на моей ладони делались все более чувствительными.

Все это произошло на третью ночь полнолуния.

Со вчерашнего дня Пауло с Монтанем постепенно начали возвращаться в чувство. Пробуждения их сделались более частыми. Монтань, впервые за очень долгое время, полностью пришел в сознание и произнес нечто другое, чем цитату из Бодлера. Я воспользовался случаем, чтобы максимально подкормить их, чтобы этот прилив энергии не был потрачен напрасно.

Той ночтью они проснулись оба, и я для каждого из них приготовил по тыкве, наполненной горячей плодовой мякоитью, куда засыпал весь оставшийся тростниковый сок.

У Пауло едва хватало сил, чтобы шевелить ложкой. Лишенный энергии, свернувшись клубочком, со ртом в пяти сантиметрах над миской, он втягивал в себя по паре капель и бесконечно долго глотал их. Монтань пил прямо из миски, варево стекало у него по бороде.

Черт подери, на них было приятно поглядеть!

И как раз именно тогда, без какого либо предупреждения, М'Бумба атаковал. Могучее сотрясение привело к тому, что задрожала земля, а в воздухе в это время раздавался гремкий рев. Он раздавался с западной стороны палисада, следовательно — от леса.

Я тут же выбежал на улицу с винчестером в руке. Наконец-то! Вот она — встреча, последняя битва!

Земля снова задрожала. Прямо на моих глазах, метрах в тридцати, палисад вдруг выпучился вовнутрь, толкаемый сверхъестественной силой. Несколько мгновений он оставался в этом напряжении. Я сам чувствовал, как бамбуковые волокна растягиваются, готовые вот-вот лопнуть. Вонзенный в почву кол выгнулся еще сильнее и с сухим треском переломился, будто кто-то щелкнул великанским бичом. Какой-то обломок взлетел в воздух и упал где-то далеко-далеко. Палисад, разбрызгивая грязь, возвратился на место.

Я подбежал, чтобы встать с боку, рядом с палисадом, метрах в двадцати от места атаки. Таким образом я буду иметь слона в профиль, когда палисад не выдержит. Я смогу прицелиться, прежде чем ему удастся пройти пять метров внутри форта.

Я присел в грязи, опирая плечо на одну из наклонных жердей, чтобы самортизировать отдачу; приложил винчестер к щеке и прицелился приблизительно на высоту головы животного.

Земля снова задрожала. Грохот, чудовищный грохот удара привел к тому, что я инстинктивно спрятал голову в плечи. Я увидал, как палисад сгибается, словно чья-то невидимая рука схватила его сверху и пригибала книзу.

И вот тут я его увидел! В новом проеме, появившемся в том месте, где палисад прогнулся под напором слона. Я увидел его голову, похожую на громадный камень, и фрагмент шеи — в множестве метров над землей. Мне показалось, будто его бивень заклинило между бамбуковыми стволами, и слон бешено сотрясал всей конструкцией, чтобы освободиться, и его усилия вызывали расходящиеся колебания.

Я выстрелил. Два раза: один за другим.

Палисад вернулся на свое законное место, а чудовищное, взбешенное рычание удалилось в сторону джунглей.

Попал!

Я осмелился подойти поближе. В палисаде между двумя сломанными бамбуковыми кольями сейчас зиял длинный пролом. С другой стороны пролома не было ничего. Гад скрылся в лесу. Отзвуки ломаемых ветвей и глухие удары указывали на то, что далеко он не ушел — оставался где-то близко.

Я вновь зарядил ружье, готовясь к новому столкновению, и опять уселся в грязи, опершись на жердь и надеясь на то, что слон вернется к тому же месту, которое он уже атаковал, поскольку это место, как я прекрасно понимал, было готово рухнуть.

Блядь, но я все же попал в него! Бегай, бегай, кретин! Сделай пару кружочков, и вопи, сколько влезет! А послушаю тебя здесь. Времени у меня навалом. Ты только покажись, и я тебе устрою забаву. Только для тебя она уже будет последней.