Горянка

Баюкает Каспий мятежный
В объятьях своих небосвод,
Где город Махача прибрежный,
На белый похож пароход.

Я помню, как в солнечных бликах

Сверкал он в преддверии дня,
Когда в остроклювых чарыках
Впервые увидел меня.

Безусый юнец, не без страха

На город глазел я в пути.
Большая, как туча, папаха
Весь лоб закрывала почти.

Окрашенный краской багряной,

С висячим железным замком,
В руке чемодан деревянный
Был с дедовским схож сундуком.

Пустой, но закрытый, он, видно,

Тому из дворов был под стать,
Овец на котором не видно,
Но пса продолжают держать.

Шла улица, как портупея,

Вдоль города наискосок.
И щепкой казался себе я,
В людской угодивший поток.

Хотелось вернуться мне в горы.

Они громоздились вдали,
Но ты удержал меня, город,
Мы вместе с тобою росли.

Влюбляться не раз еще буду

Во многие я города.
А спросят, встречая: «Откуда?»,
А спросят, прощаясь: «Куда?» —

Я гордо тогда — не иначе —

Вновь имя твое назову,
О доблестный город Махача,
Ушедший по плечи в листву!

Лишь на море гляну — и близкий

Встает предо мною моряк,
Что вынес на берег каспийский,
Огнем полыхающий флаг.

Ночные туманы, растаяв,

Росой покрывают причал.
О, если б Махач Даходаев
Из смертного плена восстал!

Он гордо расправил бы плечи,

Увидел бы город в цвету.
И сорок гортанных наречий
Его б окружили в порту.

Пред ним бы предстали впервые —

На нас, военком, мол, взгляни —
И вышки в строю нефтяные,
И лова ночного огни.

Он, помнящий грохот тачанок,

В час утренний встретил бы тут
С портфелями юных горянок,
Шагающих в свой институт.

Снега, на вершинах растаяв,

Несутся по склонам, звеня.
Хочу, чтобы горский Чапаев
На цоколе вздыбил коня.

Хочу, чтобы ночью и днем он

Привычно встречал поезда
И чаек проснувшихся гомон
Над ним не смолкал никогда.

Хочу, чтобы видел он зори,

Бульваров и улиц красу
И то, как в распахнутом море
Братается с Волгой Койсу.

По Цельсию тридцать четыре.

Колышется воздух. Жара.
Как будто бы в каждой квартире
Печь топит хозяйка с утра.

Стал мягок асфальт, как резина,

И, в полной дорожной красе,
Покрытая пылью машина
К почтамту свернула с шоссе.

Водитель в кабине горячей

Сказал, не скрывая тепла:
«Желаю, студентка, удачи!
Пока…» И машина ушла.

Ушла в направленье вокзала

Какой-то разыскивать склад.
И очень тоскливо вдруг стало
На сердце моей Асият.

Ей людная площадь казалась

Шумящим чужим островком.
Она постояла здесь малость
И двинулась дальше пешком.

Зеленый бульвар. На дорожке

Прохладные тени лежат,
И тоненьких веток ладошки
Тянулись к плечам Асият.

И тот, кто так памятен с детства

Приехавшей девушке с гор,
Ее поздравляя с приездом,
Навстречу он руку простер.

И на сердце не потому ли

Растаяла горечь, как снег,
Что встретился, словно в ауле,
Ей этот родной человек.

«Иди! Я надеюсь, что цели

Ты сможешь, горянка, достичь.
Не бойся ни бурь, ни метели», —
Безмолвно сказал ей Ильич.

Прошла еще несколько улиц.

Вот каменный красный фасад.
Заветные двери, волнуясь,
Открыла моя Асият.