Горящая тень

Теламон последовал их примеру.

Рабы стали расставлять скамьи, покрытые черным овечьим руном, потом принесли сосуды, оставили на трехногом столе и поспешно выбежали. Креон направился было к отцу, но тот предостерегающе взмахнул рукой и опустился на скамью в центре комнаты.

Хекаби бросила на Акастоса отчаянный взгляд. Верховный вождь расположился прямо напротив шкатулки, в которой лежит кинжал. Теперь нет смысла изображать припадок. Клинок для них так же недосягаем, как если бы оружие лежало на дне морском.

– Что будем делать? – шепотом спросил Гилас.

– Подождем, – едва слышно ответил Акастос.

На треножнике между тем обугливалось жертвенное мясо. Воздух в покоях затуманило от горького дыма.

Алекто взяла кувшин и полила воды на руки отца, потом вытерла их полотенцем. Алекто дрожала. Она старалась не дотрагиваться до кожи отца.

Фаракс взял высокий сосуд из отполированного обсидиана и наполнил глиняную чашу такой тонкой работы, что сквозь нее просвечивал огонь. Жидкость красная, густая. «Должно быть, кровь, смешанная с вином», – подумал Гилас. Мальчик с быстро бьющимся сердцем наблюдал, как Коронос пьет. Глаза с тяжелыми веками точь-в-точь как у ящерицы. Бледный язык медленно облизнул безгубый рот.

Креон подал Верховному вождю бронзовое блюдо с почерневшим мясом. Тот взял лишь маленький кусочек. Ногти у Короноса выкрашены черным и остро заточены. На большом пальце кольцо из серого металла. «Наверное, железное», – предположил Гилас.

– Твоя очередь, внук, – холодно произнес Коронос.

Остальные замерли в ожидании.

Теламон нервно облизнул губы. Потянулся за кусочком мяса и положил в рот.

Коронос коротко кивнул и велел сыновьям и дочери приступать к трапезе.

Вороны сели и набросились на обгоревшее мясо, с жадностью хватая куски и разрывая их черными острыми ногтями. Борода Креона поблескивала от жира, между белоснежными зубами Алекто застрял кусочек обугленной кожи.

Верховный вождь отпил еще глоток, потом швырнул чашу на пол, разбив ее на мелкие осколки. Хекаби говорила, что Коронос пользуется только новой посудой и избавляется от нее сразу после трапезы.

Видимо, Гилас вздрогнул от звона сломанной чаши. Коронос поглядел в его сторону. Мальчик низко опустил голову. Холодные неподвижные глаза пронзали, будто ножи. У Гиласа ноги подкосились. Этот человек отдал приказ убивать всех Чужаков. Из-за него Исси пропала. Кто знает, жива ли сестренка?

Тут сильная рука схватила Гиласа за плечо. Акастос прошептал:

– Готовься. Я тебе подскажу, что говорить.

Вороны между тем натирали щеки сажей. Пир закончился. Пора гадать по дыму, чтобы узнать, подействовал ритуал или нет.

Фаракс ударил мечом по бронзовой миске с углями. Та протяжно зазвенела. Алекто стала нараспев произносить заклинания, обходя по кругу треножник и топча ногами в блестящей обуви листья болиголова.

Коронос встал и занес обе руки над треножником.

Повторяя заклинания, Алекто взяла обсидиановый сосуд и вылила красную жидкость на руки отца. Оттуда она стекла на угли. Раздалось шипение, поднялись клубы дыма. Жидкость, коснувшаяся кончиков пальцев Короноса, – подношение для богов; та, что стекла между пальцами, – для Предков, а та, что попала на ладони – то есть бóльшая часть, – для духов, чье имя даже Коронос не осмеливается произнести вслух: для Злобных.

Сосуд опустел. Алекто отступила в сторону. Коронос подался вперед, вдыхая запах дыма. Хекаби подошла ближе, собираясь читать знаки.

Повисла звенящая тишина. Слышно только потрескивание углей и дыхание собравшихся. Гилас сжал в кулаке львиный коготь у себя на груди. Рядом с ним Акастос стиснул мешочек с амулетом Хекаби.

Огонь ламп дрогнул и погас. Теперь темноту рассеивал только огонь на треножнике. У Гиласа волосы встали дыбом. Он весь похолодел.

Вдруг в окно ворвался мощный порыв ветра. Ширма со стуком упала. Мальчик рухнул на колени. Ветер заметался по комнате. И тут Гилас заметил другую тьму – глубокую, черную. В покои влетели огромные крылатые существа, при виде которых сердце мальчика сжалось от ужаса. Гилас зажмурился, но все равно их видел: страшные черные головы, обугленные пламенем Хаоса, красные рты, зияющие, будто открытые раны…

А потом они скрылись. На секунду заслонили звезды и понеслись к Горе.

Наконец Гилас решился открыть глаза.

Дым рассеялся. В свете углей Хекаби застыла как статуя. Ее лицо выражало ужас.

– Сработало, – выдохнула провидица. – Они явились.

Теламон тоже окаменел от страха. Креон утер пот со лба. Фаракс победоносно стукнул себя кулаком в грудь. Коронос железной хваткой стиснул руками колени.

– Ты что, оглох? – шепотом возмутился Акастос. – Повтори, что я сейчас сказал! Да поскорее! Это наш единственный шанс!

Но Гилас, окаменевший от ужаса, утратил дар речи.

Акастос вздохнул с досадой и оттолкнул мальчика в сторону.

– Кузнец Дамеас хочет преподнести Короносу дар в честь победы над Повелительницей Огня, – выдавил он хриплым шепотом.

Затем Акастос отступил в тень, а рабы шагнули вперед. Вороны повернулись в их сторону, пристально наблюдая, как рабы опускают короб перед треножником. Вот они снимают с него ткань.