Горящая земля

Я шел на риск, но, если поставлю палисад, мои люди получат безопасное место, а мне известно, как неохотно люди покидают такие убежища. Я часто замечал, как бык, приведенный ради развлечения на пир, облюбовывает в качестве убежища кусок земли и с ужасающей свирепостью защищается от атак псов, покуда остается в этом выбранном им пристанище. Но вымани быка оттуда – и он теряет уверенность, а собаки ощущают его уязвимость и нападают с новой яростью.

Нельзя, чтобы мои люди чувствовали себя в безопасности. Они должны нервничать и быть настороже. Их безопасность кроется не в укреплениях, построенных собственными руками, но в захвате укреплений врага. И я хотел захватить их быстро.

Я приказал людям Элфволда срубить деревья к западу от дома, расчистив землю до края холма и еще дальше, чтобы мы могли обозревать всю местность до Лундена. Если датчане приведут обратно людей из Мерсии, нам нужно их видеть.

Осферта я назначил командиром часовых. Их задача заключалась в том, чтобы служить преградой между нами и Бемфлеотом и предупреждать о любой вылазке датчан. Эти часовые скрывались в лесах, невидимые из старой крепости, и, если датчане придут, я собирался сразиться с врагами среди деревьев.

Люди Осферта задержат их до тех пор, пока весь мой отряд не встретится с атакующими. Я приказал, чтобы все спали в кольчугах и с оружием под боком.

Элфволд должен был защитить наши северный и западный фланги. Его люди будут наблюдать, как нам подвозят припасы, и охранять нас от возможного возвращения людей Хэстена, которые все еще пятнали дымом далекий горизонт.

Отдав все эти приказы, я взял пятьдесят человек, чтобы разведать местность вокруг нашего лагеря, звеневшего от топоров, врезающихся в деревья. Финан, Пирлиг и Осферт сопровождали меня, как и Этельфлэд, которая не обратила внимания на мой совет держаться подальше от опасных мест.

Мы поехали сперва к деревне Тунреслим. Она представляла собой дюжину хижин, разбросанных вокруг опаленных руин рухнувшей церкви. Деревенские жители бежали, когда мы поднялись на холм, но несколько человек похрабрее теперь появились из-за деревьев позади своих маленьких полей, где проклюнулись побеги пшеницы, ячменя и ржи. Все они были саксами, и тех, кто первым приблизился к нам, возглавлял дородный крестьянин со спутанными каштановыми волосами, одним глазом и почерневшими от работы руками. Он посмотрел на знамя Элфволда с христианским крестом. Я одолжил это знамя, чтобы показать – мы не датчане, и крест, очевидно, успокоил одноглазого: он опустился перед нами на колени и сделал знак своим товарищам последовать его примеру.

– Я – отец Хэберт, – представился он.

Одноглазый рассказал мне, что он священник этой деревни и еще двух поселений, лежащих дальше к востоку.

– Ты не похож на священника, – сказал я.

– Если бы я был похож на священника, господин, то был бы уже мертв. Та ведьма в крепости убивает священников.

Я посмотрел на юг, хотя отсюда не видно было старой крепости на холме.

– Ведьма?

– Ее зовут Скади, господин.

– Я знаю Скади.

– Она сожгла нашу церковь.

– И забрала девушек, господин, – в слезах сказала женщина. – Даже маленьких девочек. Она забрала мою дочь, а ведь ей всего-навсего десять лет, господин.

– Почему она… – начала было Этельфлэд, но резко замолчала, поняв, что ответ очевиден.

– Они покинули старую крепость? – спросил я. – Ту, что на холме?

– Нет, господин, – ответил отец Хэберт. – Датчане используют ее как наблюдательный пункт. И мы должны носить туда еду, господин.

– Сколько там человек?

– Около пятидесяти. И еще они держат там лошадей.

Я не сомневался, что священник сказал правду, но датчане видели, что мы идем, и теперь старая крепость наверняка получила подкрепление.

– А сколько людей в новой крепости?

– Они не позволяют нам приближаться к новой крепости, господин, – ответил отец Хэберт. – Но я наблюдал с холма у Хэтлея, господин, и не смог сосчитать всех людей внутри.

Он нервно посмотрел на меня снизу вверх. Его слепой глаз был молочно-белым и изъязвленным. Он дрожал от страха не потому, что считал нас такими же врагами, как датчане, а потому, что мы были господами. Он заставил себя говорить как можно спокойней:

– Их сотни, господин. Три тысячи человек поехали на запад, но они оставили всех своих жен и детей в Бемфлеоте.

– Ты сосчитал оставшихся?

– Я пытался, господин.

– Их жены и дети здесь? – спросила Этельфлэд.

– Они живут на вытащенных на берег судах, госпожа.

Священник был наблюдательным человеком, и я вознаградил его серебряной монетой.

– Итак, кто командует в новой крепости? – спросил я. – Сам Хэстен?

Отец Хэберт покачал головой:

– Скади, господин.

– Скади! Она там командует?!

– Мне так сказали, господин.

– Хэстен еще не вернулся? – спросил я.

– Нет, господин, насколько мы слышали.

Хэберт сообщил, что Хэстен начал строить новую крепость, как только его флот прибыл из Кента.

– Они заставили нас рубить для них дубы и ели, господин.

– Мне нужно видеть эту новую крепость. – И я дал Хэберту еще одну монету, прежде чем ударить пятками своего коня и поскакать между двумя хижинами в поле, где всходил ячмень.