Горящий лабиринт

Возможно, я ещё не отошёл от латыни и греческого, потому что эти строки ничего для меня не значили, даже на понятном английском языке.

— Мне нравится, — заявила Мэг. — Тут о листьях.

— Да, листьев много, — согласился я. — Но это бессмыслица.

Гроувер поперхнулся.

— Бессмыслица? Ты не узнал цитату?

— Эм, а должен был?

— Ты же бог поэзии!

Я почувствовал, как моё лицо запылало.

— Я был богом поэзии, но это не означает, что я ходячая энциклопедия, знающая каждый малоизвестный отрывок, когда-либо написанный…

— Малоизвестный? — пронзительный голос Гроувера прокатился эхом вниз по коридорам. — Это Уолт Уитмен! Из «Листьев травы»! Не помню точно, из какого стихотворения, но…

— Ты читаешь стихи? — спросила Мэг.

Гроувер облизал губы.

— Знаешь… в основном, стихи о природе. Для человека Уитмен прекрасно рассказывал о деревьях.

— И листьях, — заметила Мэг. — И корнях.

— Точно.

Я хотел прочитать им лекцию о том, насколько сильно был переоценен Уолт Уитмен. Этот человек всегда пел песни себе, вместо того чтобы восхвалять других, например, меня. Но я решил, что с критикой стоит подождать.

— Тогда ты знаешь ответ? — спросил я Гроувера. — Это вопрос типа «заполни пробелы»? Множественного выбора? Или «правда-ложь»?

Гроувер изучал строки.

— Я думаю… да. Здесь в начале отсутствует слово. Должно читаться так: «Листья гробницы, листья плоти» и так далее.

— Листья гробницы? — спросила Мэг. — Здесь нет смысла. Хотя тоже самое и с листьями плоти. Если только он не говорит о дриаде.

— Это образные выражения, — сказал я. — Очевидно, что он описывает место смерти, заросшее зеленью…

— О, а теперь ты эксперт по части Уолта Уитмена, — хмыкнул Гроувер.

— Сатир, не испытывай меня. Когда я снова стану богом…

— Вы двое, прекратите, — приказала Мэг. — Аполлон, скажи ответ.

— Хорошо, — вздохнул я. — Лабиринт, ответ — гробница.

Мы ещё раз успешно прошли по среднему пальцу… я имею в виду, центральному коридору. Восемь клеток позади нас вспыхнули словом ГРОБНИЦА.

Наконец мы пришли в круглую комнату, ещё более широкую и изысканно украшенную. Вдоль куполообразного потолка была расположена серебристо-голубая мозаика в виде зодиакальных знаков. Шесть новых тоннелей расходились в стороны. По центру на полу находился фонтан, к сожалению, сухой. (Я бы был очень признателен за возможность попить. От истолковывания поэзии и решения загадок в горле пересыхает.)

— Комнаты всё больше, — заметил Гроувер. — И обставлены всё лучше.

— Возможно, это хорошо, — сказал я. — Это должно означать, что мы всё ближе.

Мэг посмотрела на зодиакальные изображения.

— Ты уверен, что мы никуда не свернули с правильного пути? Пророчество пока что даже не имеет смысла. Аполлон лица смерть Тарквиний гробница.

— Стоит предположить и наличие служебных слов, — сказал я. — Думаю, в послании говорится: «Аполлон взглянет в лицо смерти в гробнице Тарквиния», — я сглотнул. — Вообще-то, мне не нравится это послание. Возможно, мы пропустили другие маленькие слова: «Аполлон НЕ взглянет в лицо смерти; гробница Тарквиния… что-то там». Может быть, дальше следует «одарит его сказочными сокровищами».

— Ага-ага, — Мэг указала на край фонтана, где появилась новая загадка.

Три строки гласили:

«Назван в честь погибшей любви Аполлона, этот цветок нужно сажать осенью.

Посадите луковицу в почву острым концом вверх. Засыпьте землёй.

Тщательно поливайте… не пересаживаете.»

Я подавил всхлипывание.

Сначала лабиринт вынудил меня читать Уолта Уитмена. Теперь он издевался надо мной, напоминая мне о прошлом. Упомянуть мою умершую любовь, Гиацинта, и его трагическую смерть, сократить его до вопросов викторины оракула… Нет. Это было слишком.

Я сел на край фонтана и закрыл лицо руками.

— Что случилось? — с тревогой спросил Гроувер.

Мэг ответила.

— Это загадка о его бывшем парне. Гиацинтусе.

— Гиацинте, — исправил я.

Я резко поднялся на ноги, и грусть сменилась злостью. Мои друзья осторожно попятились. Думаю, я выглядел, как сумасшедший, и я в самом деле чувствовал себя так.

— Герофила! — закричал я в темноту. — Я думал, что мы друзья!

— Эм, Аполлон? — сказала Мэг. — Не думаю, что она специально дразнит тебя. Кроме того, вопрос о цветке, гиацинте. Я вполне уверена, что эти строки из «Альманаха фермера».

— Мне всё равно, будь они хоть из телефонного справочника! — взревел я. — Всему есть предел. ГИАЦИНТ! — закричал я в коридоры. — Ответ — ГИАЦИНТ! Ты довольна?

Мэг закричала:

— НЕТ!

Если подумать, ей стоило закричать: «Аполлон, остановись!» Тогда у меня не было бы иного выбора, кроме как подчиниться её команде. Следовательно, то, что произошло дальше — вина Мэг.

Я прошагал по единственному коридору с семью клетками.

Гроувер и Мэг побежали за мной, но к тому времени, как они настигли меня, было уже слишком поздно.

Я посмотрел назад, ожидая увидеть слово «ГИАЦИНТ», написанное на полу. Вместо этого лишь четыре клетки светились ярким цветом красной ручки:

Е

С

Л

И

Пол тоннеля исчез под ногами, и мы упали в огненную яму.

Глава 39

Благородная

Жертва: прикрою тебя.

Ух, я хороший