Горят огни

Интуитивно двигаюсь в сторону выхода на крышу, гадая, что там может быть такого, но мозг не выдает ни одной связной мысли. Костя в два шага оказывается впереди и открывает дверь, пропуская меня.

— Охуеть, — вырывается само собой.

— Ужина на крыше у нас еще не было, — смеется парень.

Да и вообще я забыла, когда мы последний раз питались не за столом, потому что здесь его не оказалось. Зато было костровище, аккуратно выложенное камнями, и огромные мягкие пуфики с теплыми шерстяными пледами. По лучшим традициям американских сериалов тут же стояла большая корзина с едой, а рядом притаилась пара бутылок вина.

— Охуеть, — повторяю я, потому что все слова куда-то подевались.

— Ну, — Костя потирает ладони, — мангал я не привозил, но, думаю, шашлыки пожарить смогу.

Сейчас я еле сдерживаюсь, чтобы не затискать и не зацеловать его до смерти, помня о том, что из-за простреленной ноги парень вряд ли выдержит мой внезапный набег.

— Я и не думала, что ты можешь в такую романтику, — только и могу ошарашенно произнести.

Я давно привыкла к дорогим ресторанам и роскошной обстановке, но крыш и посиделок у костра мне порой отчаянно не хватало. «Бойся своих желаний, они могут исполниться», — любила повторять Таля, но с Костей мне можно было не бояться вообще ничего на свете.

Всё-таки я с места срываюсь на бег и только в последний момент останавливаюсь, мягко обнимая со спины парня, уже колдующего над костром.

— Я и не такое могу, — он накрывает мою руку своей.

— Когда ты только успел всё это сделать?

Он резко разворачивается лицом ко мне.

— Секрет, — выдыхает мне в губы.

Поцелуй выходит долгим и очень осторожным, как будто мы раньше никогда не целовались, и это наш первый. Костер понемногу разгорается, и, пока Костя не занялся мясом, я достаю из сумки приготовленный подарок.

— Парные браслеты? — его улыбка ошалело ползет в сторону. — Надевай скорее! — парень протягивает мне правую руку, не занятую часами, а затем и на моем запястье затягивает шнурок и зажимает металлическое кольцо. — Никогда не буду снимать, — обещает он с самым серьезным видом.

— После стольких лет? — спрашиваю вроде в шутку, а вроде и по-настоящему.

— Всегда.

Несколько раз за вечер мясо на грани того, чтобы сгореть, потому что мы болтаем без умолку обо всём, что приходит в голову, при этом старательно избегая рабочих и учебных вопросов. У костра и с пледом на плечах становится на удивление тепло, как будто сейчас и не февраль вовсе, а какой-нибудь солнечный апрель, в который мы познакомились.

— Я приготовил еще кое-что, — признается парень, — но для этого понадобится твоя помощь.

— Хорошо, — мгновенно соглашаюсь, даже не спрашивая, что именно от меня нужно. Для Кости я, наверное, смогу всё, что угодно.

— Сыграешь? — Костя протягивает мне гитару, перед этим аккуратно высвободив ее из чехла.

Тихо кольнула грусть: весной и летом, и даже в начале осени я почти не выпускала инструмент из рук, но после смерти Зои что-то внутри словно надломилось, и теперь… Теперь я даже смотреть на гитару не могла, специально засунула ее в дальний угол спальни, чтобы не мозолила глаза. Сыграть? Да я, наверное, еще тогда в один момент разучилась.

— Пожалуйста, — добавляет парень. — Я бы и сам выучил нужную песню для тебя, но вдвоем будет правильнее, что ли.

На самом деле он прав, и я бережно принимаю инструмент из его рук.

— Я мало что помню, если честно, — прозвучало так, как будто речь шла вовсе не о музыке.

— А «Дыхание»? Вроде ты даже переписывала его как-то в тетрадь.

— Наутилус? — уточняю я. В ответ Костя кивает. Что ж, эту песню я не забыла еще, хотя уверенности нет совершенно никакой. — Давай попробуем, но я могу сбиться или запнуться с непривычки, — предупреждаю сразу.

Идея плохая, очень плохая, но с предложениями Кости я соглашаюсь, как загипнотизированная, поэтому, когда гитара настроена, пальцы легко берут первые аккорды. Мне всё кажется, что ничего из этого не выйдет, что вместо музыки слух прорежет звенящая тишина или я сдамся первой, я ведь не смогу, просто не смогу.

Костя смотрит на меня с надеждой и восхищением одновременно, так, что руки и память делают всё сами.

— Я лежу в темноте, слушая наше дыхание, — Костя не пел при мне никогда, только в караоке на мой день рождения, и то всего одну песню, а между тем у него отлично получалось. Они с Ником даже пытались в юности сколотить свою группу, но ожидаемо забросили это дело через пару лет, а талант никуда не делся. — Я слушаю наше дыхание, — я бы взяла его за руку сейчас, если бы не играла, но пока приходится довольствоваться взглядами, от которых то разливается внутри мягкое тепло, то до дрожи бросает в жар.

— Я раньше и не думал, что у нас, — подхватываю я, — на двоих с тобой одно лишь дыхание, — из нас получается отличный дуэт, это нельзя не признать, — дыхание, — на последнем аккорде я всё-таки переплетаю свои полузамерзшие пальцы с его — по-родному теплыми, а следом осторожно пересаживаюсь к парню на колени — точнее, только на здоровую ногу — и заключаю его в объятия. — Я люблю тебя.