Горят огни

Осторожно не иду — крадусь — с каждым шагом все ближе. Они не дураки, могли просто прикинуться, чтобы подманить меня и схватить. Но я уже различаю, как песок под двумя телами окрашивается в темно-красный, и выдыхаю с облегчением и сожалением одновременно: мне уже ничего не угрожает, но одного лучше было оставить в живых в качестве языка. Только убедившись, что оба мертвы, убираю пистолет в кобуру.

Охрана, ответив на звонок, сообщает, что уже на подходе, и я диктую им точные координаты, которые только что посмотрела по картам. Сюда же вызываю команду, которая зачистит все следы, как будто здесь ничего и не произошло, а еще, вспомнив в последний момент, даю распоряжение прошерстить всю территорию вокруг кофейни: все-таки двое наших людей не испарились бесследно, и их нужно как можно скорее найти и забрать, живыми или мертвыми, где бы они ни были. Пораскинув мозгами, я прихожу к выводу, что их засунули в подвал ближайшего жилого дома — и скорее всего, посмертно.

Талин айфон последней модели дал трещину через весь экран, когда выпал из кармана прямо на камни, но это ничего — я куплю ей новый. Пачка сигарет чудом осталась внутри, и курить так тянет, что я, поборов брезгливость, обшариваю куртки преследователей и заимствую зажигалку — им она все равно уже ни к чему. Мне кажется, что я еще неплохо справляюсь, но стоит снова встать на ноги — и они уже не держат, становятся ватными, и я сползаю вниз по стене. Забыв на минуту, как дышать, усаживаюсь поудобнее прямо на землю и закуриваю, вглядываюсь в сигаретный дым, струйкой уходящий наверх, в затянутое облаками серо-белое бесцветное небо.

Я не чувствую ничего, кроме накатившего опустошения и смертельной усталости. Что бы я ни делала в последние полчаса, все равно до конца не верила, что выберусь из этой схватки, а теперь ничего, пачкаю джинсы в песке и курю в обществе двух трупов, которые еще несколько минут назад ходили по земле. Жалеть их нечего — они бы не раздумывая прикончили меня, если бы я не была нужна их боссу живой — и все-таки за каждую отнятую жизнь мне по-своему горько в глубине души.

— В офис, — командую я, как только оказываюсь в машине. Нашли все-таки, как сюда зарулить, чтобы не тащить тела до проезжей части. — Там велосипед, — махаю рукой, указывая, в какой стороне, — и у нас есть десять минут, чтобы вернуть его на место.

В крепление для бутылки с водой я засовываю свернутые в трубочку несколько купюр, которые должны с лихвой компенсировать затраты на ремонт. Господи, я даже не знаю, чей велик я сперла. Даже если узнаю, все равно не смогу сказать спасибо, потому что не найду, как объяснить.

Одна машина так и остается ждать Талю, чтобы забрать и ее: звонок с последнего урока уже прозвенел, и сестра должна показаться с минуты на минуту. Но безопаснее сейчас поехать по отдельности, для перестраховки, и я отправляюсь в офис, не дожидаясь сестру, зажатая на заднем сидении между двумя телохранителями. И все равно с одним только Костей я чувствую себя спокойнее, чем в целой компании вооруженной охраны.

И полгода не прошло с того дня, как я, такая же грязная и растрепанная, с размазанной тушью и ошалелым взглядом впервые заявилась в офис. Тогда меня еще никто не знал, и все смотрели с недоверием, опасались подходить на метр, видно, приняв меня за чумного бомжа. Теперь же, не успела я шагнуть за турникет, меня окружили суетной беспокойной заботой и расспросами. Не особо вслушиваясь, я жестом показываю, что все потом, и быстрым шагом направляюсь к лифтам. Потом обязательно приведу себя в порядок, всем все расскажу, соберу совещание и расскажу еще раз, но сперва — выясню, какого лешего никто из четверых секретарей за весь день не взял чертову трубку.

На нашем четырнадцатом этаже царит полный хаос, что при чрезвычайной ответственности Кеши и спокойной собранности Артема просто невозможно. Народу здесь слишком много, явно больше положенных в наше отсутствие четырех человек, и все шныряют туда-сюда, гудят десятком голосов, суетятся и как будто посходили с ума. Неудивительно, что телефон никто не поднял: тут и пушечный выстрел остался бы незамеченным.

Моментально заразившись общим помешательством, я влетаю к себе и тут же, в приемной, врезаюсь в полубезумного Артема, который, похоже, как раз собирался выходить.

— Что случилось? — синхронно спрашиваем друг у друга.

Медленно, прилагая все усилия, чтобы успокоиться и не разводить панику, выдыхаю. Похоже, не только у нас с Талей был тяжелый день.

— Сначала ты, — киваю в сторону диванчика, предлагая присесть, а не обсуждать все вопросы в дверях.

Артем Смольянинов нервно сглатывает, будто не знает, как мне сказать. Господи, да что ж такое у них произошло?

— Джина? — раздается за спиной. — Что с тобой?

Подскочив на месте, я разворачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь с Костей. Порывисто обняв парня, тут же отстраняюсь, запоздало соображая: что он тут делает? Он ведь должен быть сейчас на пути к Екатеринбургу. Что у них там…

Закончить мысль я сама себе не даю: лучше услышать из первых уст, чем строить домыслы.