Горят огни

Стоило двери, отделяющей палаты от общего коридора, захлопнуться, я показала пропуск, выписанный мне самим главврачом, новой медсестре, и прошла в палату к Косте. С момента моего первого посещения здесь ничего не изменилось, только на прикроватной тумбочке появился пышный букет; наверное, его принесла Костина мама, потому что отец парня представлялся мне более рациональным человеком. Должно быть, это ее любимые цветы: Костя тоже слабо виделся мне любителем ярко-розовых пионов.

Я казалась самой себе бесчувственной эгоисткой, но у меня в голове практически не откладывались визиты к Косте, постепенно они все сливались в один. Хотя что может быть удивительного, когда каждый раз ты битый час сидишь и, то заливаясь слезами, то едва сдерживая их, разговариваешь с человеком, который не может тебе ответить?

Этот раз мне запомнился надолго даже вовсе не из-за «субботника», организованного Миланой Столетовой: когда я спустя даже не знаю, сколько времени, покинула палату, от стены в коридоре отлепился среднего роста мужчина, невероятно похожий на Костю. До этого он стоял, прислонившись к стене, и, хоть его одежда была совсем другого цвета, он был настолько неподвижен, что буквально сливался с окружающей обстановкой. Точнее, это не он был похожим на Костю, — это Костя был похож на своего отца.

Мужчина подошел ко мне.

— Здравствуйте. Как я понимаю, Джина Снегирева?

— Да, — я кивнула, параллельно удивляясь, как у меня получилось держать себя в руках и не заикаться.

— Очень приятно, Леонид Викторович Жилинский, — он аккуратно пожал мне руку и добавил: — Я отец Константина, вы с ним тесно знакомы.

В этот раз я молча кивнула, не зная, что еще тут можно сказать. Да уж, явно не так я представляла знакомство с его родителями, и, хоть сейчас было вообще не до внешнего вида, я мысленно благодарила Талю за то, что вынудила меня каждый раз одеваться в больницу дорого и со вкусом: она говорила, что в таком виде гораздо больше шанс, что меня не вытурят отсюда к чертовой бабушке. Может, она оказалась права — я не проверяла наверняка — но сейчас мне всё это очень помогло как минимум создать первое впечатление… Кого? Надеюсь, хотя бы взрослой.

— Вы не возражаете, если мы немного пройдемся?

— Конечно, я не против, — с вежливой, но пустой и безрадостной улыбкой я зашагала рядом с Жилинским-старшим. Как удивительно он называет меня на «вы».

Он не спешил что-либо говорить, но я чувствовала, что ему есть что сказать. Возможно, не хочет, чтобы его услышал кто-то кроме меня? Мне оставалось лишь молиться, чтобы одноклассники уже разошлись по домам, а то вопросов возникнет столько, что даже Талино профессиональное вранье ничего не исправит. Но, к сожалению, мои молитвы не были услышаны кем бы то ни было, и в холле на нас уставилось двадцать пять пар одноклассничьих глаз. Твою ж… Ладно, с этим разберусь в понедельник, а Таля, которая всё еще оставалась с ребятами, наверняка что-нибудь сымпровизирует, чтобы хотя бы на выходных у меня было время придумать убедительное объяснение.

Выйдя на улицу, я уже хотела закурить, но в последний момент передумала: Леонид Викторович Жилинский ускорил шаг, и мне пришлось поспевать за ним. Как только мы сели в машину, — странно, я думала, он ездит с водителем, как дядя Игорь, — мужчина повернулся ко мне. Черт, как же Костя с отцом всё-таки похожи.

— А теперь можем и поговорить, — добродушно сказал он. Весь путь из больничного корпуса до машины мы проделали в полном молчании. — Ты ведь всё знаешь, так? — Леонид Викторович вдруг перешел на «ты».

— Знаю, но уверена, что далеко не всё.

— Тогда я вкратце расскажу, что мне известно о тебе. Я почти с самого начала был в курсе, когда ты поселилась с теми ребятами, которые, м-м-м… Помогали нам, можно и так сказать. Полноценно работать на нас они стали только в августе, но это ты знаешь и сама. До этого достаточно долгое время они были для меня просто людьми со стороны, которые — за деньги, естественно, — выполняют мои поручения.

— Я называла их фрилансерами, — я усмехнулась.

— Можно сказать и так, — миролюбиво согласился Жилинский-старший. — Но несмотря на то, что всю вашу компанию нельзя было считать моими людьми, ты вела себя крайне неосторожно: никто из ребят не говорил о тебе, но я всё равно быстро узнал. Ты активно выполняла заказы и привлекала к себе всё больше внимания. В конце концов, ты назвала свое настоящее имя. Если я правильно понял и твоей целью было спрятаться вообще ото всех, то ты провалила эту задачу.

Знакомство с Костиными родителями я представляла не то чтобы не так, а вообще не так.

— Тогда почему Костя меня не нашел и очень сильно удивился, случайно заметив меня на улице?

Леонид Викторович пожал плечами.

— Потому что я ему не говорил.

— Но… почему?