Горят огни

— Джина Александровна? — он с неким недоверием окидывает меня взглядом, а меня, как и всегда, забавляет сочетание имени и отчества. Папу звали Александром, и его, конечно же, все называли Алекс, и только мама упорно на русский манер звала его Сашей, а папа улыбался. Интересно, а если бы его звали как-нибудь совсем по-английски, например, Джеймсом или Рональдом? Боюсь представить, какое у меня тогда здесь было бы отчество.

— Да, это я. Я хотела бы забрать пару своих вещей. Знаете, Ник… Никита Игоревич приезжал и забирал собаку, но забыл поводок и любимую игрушку. Можно мне пройти за ними?

— Конечно, Джина Александровна. Константин Леонидович дал указание, что в его отсутствие здесь распоряжаетесь вы, но вас давно не было, и несколько вопросов по дому ждут вашего одобрения либо наоборот.

Что? После того, как я от него ушла, Костя буквально наделил меня правами хозяйки дома? Или может, он сделал это раньше? Нет конечно, что за бред, Гена наверное что-то перепутал, и, подгоняемая желанием уточнить слова охранника, я окликнула его. Он подтвердил и, видимо, обидевшись, что я сразу не поверила, предложил показать бумагу, где черным по белому написано то же самое. Заверив Гену, что это будет излишним, я улыбнулась и спросила, какие вопросы требуют моего решения.

Если честно, я и сама не совсем понимала, что и как, но пришлось задержаться часа на три. Пообещав заезжать хотя бы раз в неделю, я отправилась домой. Помимо поводка и любимой игрушки Бродяги я забрала еще парочку кофт и Костину фотографию, потому что у меня до сих пор не было ни одной. Дождь уже закончился, и на улице приятно пахло мокрым асфальтом: мне нравился этот запах. Через полчаса я уже была дома и снова втихаря заимствовала коньяк из импровизированного домашнего мини-бара.

* * *

Суббота началась не с кофе и не с кормежки голодного кота, а с выгула собаки: нормального выгула на нормальном поводке. На выходной день у меня было немало планов, а именно: послать наказание завуча куда подальше, попытаться разобраться с оравой одноклассников, — или их просто развернут работники больницы? — и навестить, наконец, Костю. Милана сказала, что лучше сходить к любимому классному руководителю в субботу, потому что после уроков у многих дополнительные занятия и подготовка в ЕГЭ. Я молча согласилась с ней: какая мне разница, они всё равно не пройдут дальше холла, в крайнем случае — поднимутся на нужный этаж, но непосредственно в отделение всё равно не попадут. А вот я за сравнительно небольшую сумму могла приходить когда угодно и хоть сутками сидеть прямо в палате, как, наверное, и Костины родители.

Он вкратце рассказывал про отца и про то, что тот очень крупный бизнесмен, да я всё это знала и сама, но про его маму я за всё время знакомства не услышала практически ни слова. Может, его родители в разводе, как и дядя Игорь с тетей Инной? Родители Ника разошлись еще когда ему было всего шесть, и брат рассказывал, что они до сих пор его делят и борются за внимание, хотя он уже давно совсем взрослый человек. Ник несколько лет жил с мамой и даже не видел отца, а потом, будучи подростком, сам нашел его, а теперь помогает ему с семейным бизнесом, а маме просто помогает. Что, если Костины родители разошлись, а он остался с отцом и просто перестал общаться с мамой? Когда-нибудь я у него обязательно об этом спрошу, но ответ, наверное, получу не сегодня.

Мы с Талей уже подходили к больнице. Подруга с таким же саркастическим выражением лица, как и у меня, потихоньку пинала по тротуару одинокий камешек и украдкой посматривала вдаль, к главному входу, проверяя, похоже, заметил ли ее Макс: не зря она сегодня выглядит еще восхитительнее, чем обычно; надеется после неудачного визита в больницу утащить его на свидание или просто решила от скуки привлечь внимание бывшего?

Заметив взгляд Макса, устремленный на нас, сестра удовлетворенно прикрыла глаза и следующим шагом отбросила камешек на газон.

— Нахрена им это всё, подруга? — спросила так, будто это не она только что высматривала Макса в толпе.

— Да дегенераты потому что, — уныло ответила я. — Я же сразу им русским языком говорила, что затея обречена на провал. В реанимацию никого не пускают.

— Кроме, конечно, тебя, — подмигнула мне Таля.