Горицвет

Почувствовал Заяц: кольнуло что-то ему в сердце. Схватился лапками за грудь, разевает рот, вздохнуть хочет, а вздоха не получается. «Значит, все, — думает,— конец мне пришел». И точно, смотрит: стоит перед ним его Смерть, . серенькая, с длинными ушами.

   — Что, — спрашивает Заяц, — уже?

   — Да, — говорит Смерть, — вот анкету заполним сейчас и все. Ну, рассказывай, как ты жил.

Стал Заяц рассказывать, и вышло по его рассказу, что всю свою жизнь он только и знал, что бегал ото всех да по кустам прятался. Да и час назад все по лесу петлял, следы прятал.

Записала Смерть ответ его. Спрашивает:

   — Ну, а чему ты радовался в жизни?

Сказал Заяц:

   — Больше всего я радовался, когда удавалось мне убежать от опасности и спрятаться понадежнее,

И этот ответ его записала Смерть,

   — Ну, — говорит, — а чем ты гордишься в своей жизни, скажи?

Вытянулся Заяц перед своей Смертью в струнку, доложил:

   — Горжусь, что непойманным до старости дожил и тебя в полном сознании встретил.

И покачала тут Смерть головой:

   — Эх, ты, — говорит, — не прожил ты свою жизнь,

а прокрался по ней. Даже совестно нести тебя, такого. Глянет кто-нйбудь и скажет: «Труса Смерть несет».

   — Да, — вздохнул Заяц, — это верно. Не явил я за всю мою жизнь своей смелости, а ведь ее у меня полна грудь. Но если ты дашь мне день жизни, увидишь тогда, на что я способен.

Махнула Смерть рукой:

   — Ладно, дарю тебе день жизни.

И растаяла в воздухе, как будто ее и не было*. И тут же, почувствовал Заяц, что не давит ему больше сердце и что он снова может дышать.

Подпрыгнул он тут от радости, закричал:

   — Живу!

И слышит — идет кто-то по лесу, шуршит под чьими-то шагами трава.

Пригнулся Заяц пониже и полез поскорее в терновый куст прятаться. Заяц и в последний свой день остался зайцем.

ДОБРОЕ СЕРДЦЕ

Обветшали у медведя Потапа и медведя Спиридона берлоги. Самим подправить сил нет — одряхлели медведи, состарились. Медвежат помочь попросили. Медведь Потап Шашку позвал, а медведь Спиридон — Мишука.

   — Помогите, ребятки, зима скоро.

Откликнулись медвежата, пришли. Правда, Ивашка без всякой радости принял приглашение медведя Потапа, он сызмала не привык к делу, но мать сказала :

   — Иди.

И соседи сказали:

   — Сходи.

И Ивашка пошел. Нагреб листьев дубовых в роще, постель медведю постелил. Попытал — жестковато. Надо бы еще подстелить, чтобы помягче было. Но так рассудил Ивашка:

—И чего это я радеть буду? Для себя, что ль, стараюсь. И так сойдет.

Слукавил медвежонок, приберег силу.

За вход принялся. Косяки новые поставил, дверь навесил. Смотрит — эх, не рассчитал он немного. Повыше бы надо притолоку поднять. И поскреб в затылке: «Переделать если...».

Но тут же сказал:

   — И чего это я буду понапрасну силу тратить.

He мне ходить-нагибаться, а Потапу, и так сойдет.

А Мишук в это время у медведя Спиридона трудился. Настелил постель ему новую. Полежал на ней, поднялся.

   — Жестковата, а на ней зиму лежать. Мне жестковата, а медведь Спиридон — старичок, ему еще жестче будет. Пойду еще листочков наберу.

Принес охапку пахучих дубовых листьев. - Уложил на кровать.

   — Вот теперь, — говорит, — всю зиму можно лежать и бока не отлежишь.

Дверь ремонтировать начал. Смотрит — притолока низковата, повыше поднять надо, чтобы медведю Спиридону не пригибаться, когда он в берлогу входит.

   — Старичок он, тяжело ему гнуться. Да и дела-то не так уж много. Порадеть надо для старика.

И перестроил Мишук дверь медведю Спиридону.

Закончили медвежата дело свое, попрощались с медведями. Осмотрел медведь Потап свою берлогу, сказал:

   — Спасибо, мне самому и так бы не сделать: сил нет.

А медведь Спиридон осмотрел работу Мишука

и сказал:

   — У, если бы у меня и сила была, я бы так не сделал: нет у меня сноровки такой, как у тебя, Миша.

И теперь ходит по лесу и говорит всем:

   — Вы бы только поглядели, как мне Мишук берлогу отделал.

А медведь Потап, тот ничего не говорит. И Ивашка обижается. Спросил Мишука при встрече:

   — Отчего это так: делали мы с тобой, Мишка, одинаковое дело, а хвалят нас по-разному. Как ты думаешь, почему?

   — Наверное, у медведя Спиридона сердце добрее, — сказал Мишук.

И Ивашка согласился:

   — Наверное.

И тут же пожалел:

   — Лучше бы мне медведю Спиридону помогать: теперь бы он меня хвалил.

НЕПОХОЖИЕ ПРОХОЖИЕ

Упала на нору Енота осинка и прикрыла вход в нее. Енота дома не было. На охоте был Енот. Приходит он домой, смотрит — не войти ему внутрь. Всполошился :

   — Как же быть мне? У меня в норе — енотики. Мне снаружи стоять никак нельзя.

Совсем было Енот духом упал, а потом смотрит — осинка-то тоненькая. В такой и тяжести, гляди, нет.

   — Сейчас, — говорит, — вздохну поглубже, поднатужусь и отодвину ее в сторону.

Бежал мимо Барсук. Услышал его слова, остановился:

   — О чем это ты?

   — Да вот осинка упала и вход в нору прикрыла. Я сперва было растерялся, а потом смотрю — ничего страшного нет.

   — Как нет! Это же — осина. Беда какая!

   — Какая там беда, — усмехнулся Енот, — вздохну сейчас поглубже, поднатужусь и отодвину в сторону.

А Барсук за айкал:

   — Ай, ай, быстрый ты какой. Осине-то, гляди, лет двадцать будет. А тебе сколько?

   — Три года.