Горицвет. Лесной роман. Часть 1.(СИ)

- Но, дорогая моя, я был чертовски занят. Я пытался вам объяснить это еще в минуту нашего преждевременного расставания. Оставляя вас одну, я, конечно, не мог предположить, насколько опрометчиво было бросать вас на произвол случайности. Но, повторяю, я не мог поступить иначе. Мой стряпчий куда-то запропастился вместе со всеми бумагами. Я был вне себя от злости, а тут еще, как нарочно, пришлось вступить в переговоры с... Впрочем, не стану угнетать вас титулами и чинами. Могу лишь уверить, что вот в этом самом кабинете я имел очень длинную беседу с важным самовлюбленным болваном. Его нельзя было прервать, не дослушав и не решив нашего дела. Шум от канонады, которую вы учинили, застал нас уже на лестнице, когда я спускался, чтобы проводить гостя. Лефарев попался мне по дороге. Я посылал его отыскать вас. Он-то и обрадовал меня известием, что стреляют не по вам, а что стреляете вы сами. Разумеется, я не остался безучастным. Вместе с Лефаревым мы со всех ног поспешили вниз, полагая что, по крайней мере, жертв еще не слишком много, и кое-кого мы успеем защитить от вашей прекрасной ярости.

"Ну почему, почему он не может говорить со мной по-другому. Почему нужно обязательно измываться надо всем, чтобы я ни сделала. Даже над таким безумием, как стрельба по живым мишеням. Вдобавок, если уж на то пошло, он действительно кругом виноват. Если бы он не оставил меня тогда одну, то все пошло бы совсем по-другому и мне наверняка не пришлось бы переживать весь этот кошмар. Хотя я даже сейчас не знаю толком, закончился ли кошмар. Вполне возможно, завтра меня арестуют, вернее - уже сегодня. Ну уж, одно к одному. Подлог в банке, буйство в трактире... По крайней мере, полиции не придется дважды посылать за мной. В городе на целый год хватит толков и пересудов. И маме с папой сообщат в Москву, что отныне их дочь вполне заслуженно перешла на казенное содержание. А вот каково об этом узнать Аболешеву?" Жекки почувствовала, что снова слабеет. Что-то большое и глубоко сросшееся с нею больно заныло внутри.

- Правда, Алексей Фомич не разделял моего восхищения вашим темпераментом, - с той же, еле уловоимой, издевкой продолжил Грег. - Он хватался за голову и почти в открытую обвинял меня в творимых вами бесчинствах. Как-никак, это я привел вас в его почтенное заведение и, следовательно, взял на себя некоторую ответственность за вас. Можете понять, что таким образом благодаря вам мое... ну, скажем так, скромное реноме, было заметно ущемлено в глазах здешнего общества. И мне ничего не оставалось, как предпринять кое-какие шаги ради восстановления своего доброго имени. Тем более, что кроме меня никто не пытался вас обезвредить.

- Вы что же хотите сказать, - перебила его Жекки с ужасом глядя в его насмешливо искрящиеся глаза, - что это вы кинулись под мой выстрел и... Это были вы?! Господи, Грег, вы что же совсем, совсем не понимали, что я запросто могла вас убить?

- То есть, исполнить свое сокровенное желание? А я, вообразите, решил всего лишь положиться на судьбу. Это почти всегда занятно.

- Вы что сумасшедший? Ведь я же ровным счетом ничего не понимала, и я совершенно не видела, то есть не отдавала себе отчет в том, кто все эти люди, что были вокруг. Я даже не могла бы сейчас вспомнить ни одного лица, даже того отвратительного, из-за которого все началось. И вас, само собой, я не могла бы узнать в таком состоянии, а вы... Боже, ведь я могла вас убить.

Насмешливое выражение на лице Грега тотчас исчезло. Он обратил на Жекки неподвижные угольные глаза, как будто пытаясь вобрать всю теперешнюю ее подноготную.

- Вам было бы жаль подстрелить мерзавца? - спросил он с неестественной ухмылкой.

В воспоминаниях Жекки сразу как по команде выплыли одна за другой сцены их случайных или преднамеренных встреч, обрывки разговоров, почти всегда готовых перерасти в ссору, его вечно насмехающиеся глаза, его вечно оскорбительные наглые взгляды. Наконец, то прямое унижение, которому он подверг ее в кабаре, его гнусный намек на Аболешева, после которого она выпалила все то, что подтачивало ее, подспудно сочась медленным ядом с их самой первой стычки на дороге у Волчьего Лога. Даже сейчас, когда многое, слишком многое, в ее отношении к Грегу стало другим, она не могла упрекнуть себя ни в одном резком, обидном или оскорбляющем его слове. Он вполне заслуживал их, возможно даже, сильнее, чем она думала. Так что, не имея причин сожалеть о своей прошлой неучтивости, совершенно немыслимой ни с кем другим, она вовсе не собиралась и сейчас слишком уж потакать Грегу. Мысль о том, до какой развязности он мог бы дойти, не умей она вовремя дать отпор, выдавила из нее очередную малую толику яда.

- Жаль? Конечно же, нет, - сказала она, усмехнувшись, так же как он, довольно натянуто, - но видите ли, Грег...

- Так я и думал, - оборвал он ее, и в его глазах снова запрыгали бесовские всполохи. - После того, как я вдоволь наслушался проклятий в свой адрес, пока тащил вас сюда, наверх, трудно было ждать чего-то другого.