Горицвет. лесной роман. Часть 2(СИ)

Солнце светило уже совсем тускло, становилось зябко и неуютно. И все-таки уходить не хотелось. Жекки повалилась навзничь на мягко опавшую под ней лиственную кучу и, вслушиваясь в дремотную бездонную тишину, пробовала услышать тот ровный, глухой, единственно нужный ей звук. Необходимость встречи с волком была в эту минуту столь сильна в ней, что она едва сдерживала подступавшие к горлу рыданья. Но лес кругом был все тем же безмолвным и глубоким, и из его глубин не доносилось ничего, что могло бы ее утешить.

Чувствуя себя совершенно обессиленной от этой бесконечно подмывающей тоски, откинув голову на листья, как на подушку, Жекки стала смотреть в голубеющую над ней пустоту. Она не заметила, как заснула. Очнулась как будто от конского ржания, звучавшего совсем рядом. Она открыла глаза и увидела, что проступающий между деревьев свет стал розов, а уходящая над головой даль потемнела. Значит, наступил вечер. Мелко покалывающая ознобом прохлада защекотала по спине. Жекки поднялась, отряхиваясь и удивляясь, как она умудрилась так долго проспать и так измять платье.

Алкид стоял на своем месте, нетерпеливо перебирая передними ногами. Увидев хозяйку, он радостно заржал и затряс головой. Жекки вывела его на просеку и там, усевшись в седло, позволила идти шагом. Теперь они продвигались между деревьев, сквозь которые сочились красные прямые лучи. Ответная, слившаяся с ними, неподвижность сумрака рождала безликую черноту повсюду, куда уже не мог проникнуть умирающий день.

Странное чувство не покидало Жекки. Это чувство пронзило ее сразу после пробуждения. Оно было знакомо, но теперь почему-то вернулось с особенной, ранее не известной, почти осязательной силой. У этого чувства почти не было зрительного наполнения, лишь какое-то смутное движение неопределимых теней: далекий, все время теряющийся, проходящий как сквозь вату, неузнаваемый голос, запах ее любимых духов, ее волос, и тот быстротечный телесный запах, какой не могли одолеть никакие самые стойкие благовония. Угаданное свое мешалось с чужим, совершенно непонятным: трудным, грубым и близким. Нечто от вяжущего вкуса спелой белоники, или - вязкого послевкусия свежей крови. Была притупленная память о прикосновении чего-то нежного, гладкого, сильного, о мгновении отвращения и счастья.

Соединяясь, эти безликие, задавленные темнотой ощущения, давали Жекки то самое чувство, которое она даже не решалась признать своим, настолько оно казалось ей отдаленным и каким-то ненастоящим. Жекки могла понять, что оно , но, поняв, впадала в такой неописуемый страх, что отказывалась в него верить. В это нельзя, невозможно было верить, или нужно было умереть от ужаса. Это чувство напоминало о себе не слишком часто, но и не было ей в диковинку. Она всегда считала его побочным впечатлением от задавленных, а теперь вновь вернувшихся ночных кошмаров, и ничто на свете не могло бы ее заставить увидеть в нем сохранившуюся вспышку реально испытанных и пережитых чувств. Вот и теперь, проезжая по просеке, она убеждала себя, что всего лишь почувствовала прежнее, часто настигавшее ее вслед за пробуждением короткое безумие. Просто сегодня оно звучало как-то особенно навязчиво, как-то слишком живо.

XVI

Внезапно Жекки развернула коня и, дернув поводьями, заставила его припустить, что было мочи. Она мчалась назад. Что-то внутри за долю секунды подсказало ей, что на этот раз она не обманется. На поляне, окруженной соснами, подгоняемая все тем же безудержным внутренним зовом, она кое-как обмотала поводья вокруг толстой еловой ветки и бегом бросилась за деревья, через колючие кусты. Выбежав на то самое место, где угасающие солнечные блики еще тускло блуждали по охапке наваленных ею листьев, она увидела Серого.

Волк стоял возле лиственной груды, объятый алым сумраком. Обернув на Жекки вытянутую светлую морду, он смотрел ей прямо в глаза. Его глаза сверкали приглушенным зеленоватым огнем. Жекки, сразу же ослабев, сделала несколько шагов навстречу и, чувствуя какую-то непосильную радость, неловко присела. "Серый, - сказала она, упираясь руками в холодную землю, - что же ты делаешь со мной..."

Волк подошел к ней, и она, не помня себя от сразу охватившего ее неудержимого сладостного волнения, обняла его за мощную шею. Уткнувшись лицом в густую шерсть, отливающую розовым серебром, она узнала его тягучий лесной запах, его горячее тепло. Узнала его бесстрастие и спокойное благодушие, с каким он подставлял ей для ласк большую голову с остро посаженными бархатными ушами и такой же бархатной переносицей, переходящей в плавное удлинение морды. Дотронувшись губами до прохладной мякоти его носа, Жекки, никак не могла удержаться, чтобы не поцеловать его снова. Потом, крепко прижимаясь к нему, обвела рукой крутой загривок, пригладила сбившуюся кое-где светло-серую шерсть.