Горицвет (СИ)

— Я не совсем… я не понимаю, как вы обо всем этом узнали, и вообще, при чем здесь ваша жизнь, — сказала она, почти физически ощущая, как заряжаяется источаемой им живой энергией. — Я, кажется, вам ничем не угрожала.

— Ого, да вы и вправду многое подзабыли. Впрочем, не мудрено. Вы пребывали в совершеннейшей прострации, Евгения Павловна. Вам нельзя столько пить. Вы просто не были на себя похожи. Однако, тем любопытнее мне было за вами наблюдать. Да, возможно, я заявился в буфет слишком поздно, потому что вы своей стрельбой по людям и зеркалам уже до смерти напугали чуть ли не все собрание.

Грег поднялся с корточек, и пересев на диван, как бы невзначай накрыл ладонью ее руку.

— Но, дорогая моя, я был чертовски занят. Я пытался вам объяснить это еще в минуту нашего преждевременного расставания. Отавляя вас одну, я, конечно, не мог предположить, насколько опрометчиво было бросать вас на произвол случайности. Но, повторяю, я не мог поступить иначе. Мой стряпчий куда-то запропостился вместе со всеми бумагами. Я был вне себя от злости, а тут еще, как нарочно, пришлось вступить в переговоры с… Впрочем, не стану угнетать вас титулами и чинами. Могу лишь уверить, что вот в этом самом кабинете я имел очень длинную беседу с важным самовлюбленным болваном. Его нельзя было прервать, не дослушав и не решив нашего дела. Шум от канонады, которую вы учинили, застал нас уже на лестнице, когда я спускался, чтобы проводить гостя. Лефарев попался мне по дороге. Я посылал его отыскать вас. Он-то и обрадовал меня известием, что стреляют не по вам, а что стреляете вы сами. Разумеется, я не осталсябезучастным. Вместе с Лефаревым мы со всех ног поспешили вниз, полагая что, по крайней мере, жертв еще не слишком много, и кое-кого мы успеем защитить от вашей прекрасной ярости.

«Ну почему, почему он не может говорить со мной по-другому. Почему нужно обязательно измываться надо всем, чтобы я ни сделала. Даже над таким безумием, как стрельба по живым мишеням. Вдобавок, если уж на то пошло, он действительно кругом виноват. Если бы он не оставил меня тогда одну, то все пошло бы совсем по-другому и мне наверняка не пришлось бы переживать весь этот кошмар. Хотя я даже сейчас не знаю толком, закончился ли кошмар. Вполне возможно, завтра меня арестуют, вернее — уже сегодня. Ну уж, одно к одному. Подлог в банке, буйство в трактире… По крайней мере, полиции не придется дважды посылать за мной. В городе на целый год хватит толков и пересудов. И маме с папой сообщат в Москву, что отныне их дочь вполне заслуженно перешла на казенное содержание. А вот каково об этом будет узнать Аболешеву?» Жекки почувствовала, что снова слабеет. Что-то большое и глубоко сросшееся с нею больно заныло внутри.

— Правда, Алексей Фомич не разделял моего восхищения вашим темпераментом, — с той же легкой издевкой продолжил Грег. — Он хватался за голову и почти в открытую обвинял меня в творимых вами бесчинствах. Как никак, это я привел вас в его почтенное заведение и, следовательно, взял на себя некоторую ответственность за вас. Можете понять, что таким образом благодаря вам мое… ну, скажем так, скромное реноме, было заметно ущемлено в глазах здешнего общества. И мне ничего не оставалось, как предпринять кое-какие шаги ради востановления своего доброго имени. Ибо кроме меня не нашлось никого, кто бы решился вас обезвредить.

— Вы что же хотите сказать, — перибила его Жекки с ужасом глядя в его насмешливо искрящиеся глаза, — что это вы кинулись под мой выстрел и… Это были вы?! Господи, Грег, вы что же совсем, совсем не понимли, что я запросто могла вас убить?

— То есть, исполнить свое давнее обещание? А я, вообразите, решил положиться на свою судьбу. Это почти всегда занятно.

— Вы что сумасшедший? Ведь я же ровным счетом ничего не понимала, и я совершенно не видела, то есть не отдавала себе отчет в том, кто все эти люди, что были вокруг. Я даже не могла бы сейчас вспомнить ни одного лица из тех, с кем сидела за одним столом, даже того отвратительного, из-за которого все началось. И вас, само собой, я не могла бы узнать в таком состоянии, а вы… Боже, ведь я могла вас убить.

Насмешливое выражение на лице Грега вдруг исчезло. Он обратил на Жекки неподвижные угольные глаза, как будто пытался вобрать через них всю теперешнюю ее подноготную.

— Вам было бы жаль подстрелить мерзавца? — спросил он с неестественной ухмылкой.