Горизонт в огне

– Ладно. И все равно надо будет его состарить, заполнить его, используя разные перья, разными чернилами, имитировать различные ситуации, в которых велись записи и которые влияют на почерк. Это стоит восемь тысяч франков. Не считая того, что вы собираетесь попросить меня внести изменения в некоторые строчки, я не ошибаюсь?

– Только одну. Добавить. В начале блокнота. Семь тысяч франков.

Дельга, ни секунды не колеблясь:

– По рукам.

– К какому сроку вы сможете это сделать?

– Через два месяца.

Мадлен в растерянности. Потом она улыбается. Вот уж действительно ловкач!

– Я полагаю, что, если я попрошу вас закончить за десять дней, это будет стоить… восемь тысяч.

Дельга тоже улыбается. Не стоит отвечать. Мадлен делает вид, что размышляет, но сделка неплохая, она оценивала эту работу в десять тысяч. Она достает конверт:

– Три тысячи вперед, и пока больше ничего.

Дельга кладет деньги в карман, с осторожностью помещает записную книжку в сумку и встает. Мадлен тоже поднимается и идет платить за напитки, угощает она.

– Какие у вас отношения с Робером Ферраном?

– Эпизодические. Он не совсем мой тип. Он слишком груб. Мы с ним… иногда связываемся, вот и все. А что?

– Потому что, если вы потеряете блокнот или вознамеритесь использовать его в ваших целях, я поручу Роберу Феррану… вновь связаться с вами.

Жест Рене Дельга – само собой.

39

Андре два-три раза встречался с ним на парижских ужинах, такой елейный господин с легкими, выразительными руками и таким тихим голосом, что иногда приходилось прислушиваться. Он сделал служебную карьеру в Министерстве юстиции, где теперь занимал очень высокий пост, и был превосходно осведомлен о механизмах его работы. Андре выбрал его именно по этой причине, он показался ему самым подходящим из тех, кто мог бы взять на себя это столь деликатное дело.

Несколько дней назад Мадлен Перикур принесла ему господина Гюстава Жубера на блюдечке. Андре Делькур упрочивал свою репутацию самого осведомленного человека в Париже, и, если требовалось найти внимательного слушателя, информацию направляли именно ему.

Еще одна новость, которой «Ликтор» не сможет воспользоваться, потому что ее необходимо изложить без промедления, но сам факт владения этой информацией уже подтверждает, что, когда придет время, его издание станет одним из самых осведомленных, а значит, и самых влиятельных.

– Говорят про какую-то новую газету, – сказал магистрат. – Пока мало что известно, но вообще…

Андре поднял руку, это… Это хороший знак. В кулуарах и салонах об этом уже говорили. А Гийото в течение последних недель демонстративно дулся, и это тоже весьма недурной знак.

Теперь, когда предварительные переговоры завершились, его собеседник таращил на него глаза, чтобы показать свою заинтересованность, внушить доверие и подчеркнуть, что, хотя он и рад принять Андре Делькура, ему есть чем заняться.

– Дело щекотливое… Письмо…

– Дайте взглянуть, – сказал магистрат, протягивая руку.

Андре не шелохнулся:

– Это донос…

– Мы привыкли, французы обожают писать в полицию.

– Я не из полиции.

– Отправители не особо требовательны, им подходит все, что связано с полицией. И кого же разоблачают на сей раз?

– Это список французских клиентов одного швейцарского банка, которые уходят от налогов. Их там, кажется, больше тысячи.

Магистрат побледнел. Он протянул руку и вдруг непонятно почему задвинул правый ящик, который был слегка приоткрыт.

– Ну-ка, ну-ка… – произнес он, как школьный учитель, заметивший речевую ошибку.

– Тысяча восемьдесят четыре, как мне сказали. В переданном мне списке всего около пятидесяти имен, но в нем коммерсанты, художники, два епископа, военные, один генерал армии и один генеральный инспектор, трое магистратов (прошу прощения, дорогой друг), один советник апелляционного суда, немало людей благородного происхождения.

– Если это достоверная информация…

– И очень известный промышленник. Очень заметный. Образец патриотической добродетели. В целом достаточно показательный образ французской элиты… Полный перечень можно будет найти в помещениях банка при обыске.

– А источник?

– Понятия не имею. Вероятно, сведе́ние счетов. Я могу передать вам эти данные для расследования. Взамен я хочу быть первым, кто сможет воспользоваться вашими результатами и опубликовать их.

Магистрат глубоко вздохнул, откинулся в кресле.

– У нас нет опыта в подобных делах, – соврал он. – Видите ли, правосудие…

– Я могу опубликовать все это без проверки, каждый раз приписывая «якобы», «якобы», «якобы». Если все это правда, представительство банка закроется в тот же день, сотрудники банка в тот же вечер сядут в поезд и заведение укроется за стеной банковской тайны. Моя статья вызовет совершенно естественный переполох, и к правосудию обратятся с требованием начать расследование, которое оно провести уже не сможет. И я опубликую нашу сегодняшнюю беседу, объяснив, что вас она никоим образом не заинтересовала.