Горизонтальная война – снимая маски (СИ)

— Знаете, я родила её очень рано, и в силу занятости учёбой, а следом и работой, уделяла ей мало времени, но этот ребёнок... — я сжала пальцами простыню и вздохнула. — Лиза вела себя не так как остальные дети. Вместо того, чтобы смотреть мультики как все, и играть со сверстниками, она запиралась в комнате и штудировала энциклопедии. Лиза рано начала говорить, а читать и подавно. Иногда, я совершенно не могу представить, что у неё в голове. И если в пять она была маленькой взрослой девочкой, то в восемь начала вести себя как пятилетка. Не знаю, с чего бы такие перемены. Видимо, она просто устала от своей никчёмной, вечно работающей матери, — выдавила я, не обращая внимания на дорожку слёз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А что любит Лиза? — врач сделал запись, и вновь повернулся ко мне, внимательно слушая.

— Ириски, — рассмеялась я. — Из всех лакомств — это самое любимое, у неё даже прозвище дома есть Ириска. А ещё она любит горячий шоколад перед сном, сваренный по моему рецепту. Знаю, сейчас вы скажете, что это вредно столько сладкого, но такие вечера, когда мы могли просто сидеть на кухне и пить шоколад, стали нашей традицией. И мне их очень не хватает, — добавила себе под нос, подтягивая коленки к подбородку.

— Ваша дочь всегда росла без отца? — спокойно спросил врач, совершенно не подозревая, что вывесил красную тряпку перед быком.

Холодный, склизкий, удушливый и безобразный — вот первое, что пришло на ум, едва вопрос отзвучал. Руки примёрзли к кровати, а кожа покрылась мурашками.

— Ты никогда не выйдешь за кого-то другого... ты принадлежишь мне, Крош-ш-шка...

— Мелания? — голос врача вырвал из тёмной жижи страха и бессилия.

— У моей дочери нет, и никогда не было отца, — рявкнула я, подрываясь на месте и падая на подушки. — Эту мразь с яйцами между ног, и червивой ямой вместо сердца даже человеком сложно назвать!

— Простите, — Андрей Кириллович, посмотрел на меня исподлобья, продолжая что-то писать. — Давайте поговорим о чём-нибудь другом. Например, — мужчина постучал ручкой по заросшему подбородку и задумался. — Например о вашем детстве. Есть ли у вас какие-то яркие воспоминания? Школа, родители, друзья... что угодно.

— С родителями у меня были прохладные отношения. Единственное воспоминание о семье у меня осталось с пятнадцати лет.

— Да? Случилось что-то хорошее?

— Это был мой день рождения. — Перед глазами встала смазанная картинка гостиной. — Отец пригласил своих друзей и партнёров, кажется...

— Мелания! — он схватил за руку и качнул головой. — Оставь её.

— Но папа!

— Нет. Ты знаешь, как твоя мать относится к подобного рода вещам. Собаке не место в нашем доме.

— Мне её подарили, — я надулась и прижала белоснежного щенка к груди. — Не отдам.

— Мария ненавидит животных, — вздохнул отец, и аккуратно вытащил скулящую собаку из моих рук. — Я верну её тому, кто подарил. Кстати, — он нахмурился и склонился, обнюхивая меня: — Почему от тебя несёт табаком?!

— Это не я, — прошептала, задохнувшись от ужаса. Я не могу признаться, что только пять минут назад давилась вонючками в парке. Отец взгреет нас обоих и запретит им сюда приходить!

— Это...

— Это была я, — звонкий девичий голос раздался с верха лестницы. — Сергей Владленович, — высокая рыжеволосая красавица медленно спустилась, и взяв отца под руку, проворковала: — Это была я. Только не говорите моим родителям. Пожалуйста. — Карамельные глаза Сашки смотрели на отца с такой надеждой, что он, в конце концов, сдался.

— Ладно. Не скажу, и Александра, ты, конечно, уже совершеннолетняя, но курить женщине не только вредно, но и некрасиво. Что скажет Алиса, если узнает?