Горизонты

Я не на шутку обиделся. В комсомол не принимают — мал. А как хочется скорее вступить в его ряды! В «легкую кавалерию» не берут. Так все и пройдет самое интересное…

— Я ведь как-то участвовал в «кавалерии», — похвалился я комсоргу. — Проверял, как в коммуну газеты доставляют.

— Вот это пионерии по силам? Действуй, парняга! — ответил Серега.

Я в тот день был сам не свой. Разве хуже бы других проверил эти списки? Вон как проверял газетки, во все углы заглянул. Учитель сказал, что всем надо участвовать в революции. А тут сиди сложа руки…

Из школы я возвращался домой грустный-прегрустный.

— А ты чего, журналист, не весел? — услышал я позади себя чей-то знакомый голос.

Я оглянулся и увидел человека в кожаной тужурке с меховым воротником. Это был редактор районной газеты. Он еще осенью поместил в своей газете мою крохотную заметку о доставке газет коммунарам.

Видя мою растерянность, он взял меня за плечи и ласково сказал:

— А ты, кажется, подрос.

— Какое там, все говорят, что еще мал.

— Да не слушай ты их! Ты самый настоящий боец… коммунар… Пошли!

В редакции я рассказал редактору о своей обиде.

— А мы свою «кавалерию» сколотим, — сказал он. — Подберешь ребят? Пойдете, а результаты — в газету. Согласен?

Я будто взлетел на крыльях.

— Да как же не согласен! Не первый раз… На почте-то, помните? Все газетки отыскал.

— Вот видишь как! — улыбнулся редактор. — И в нашей газете появился… В тысяче экземпляров…

На другой день я сколачивал «легкую кавалерию». Звал с собой Деменьку Цингера, но он отказался: у него больная нога. Согласился со мной идти Петька Кряжев. С нами пошла и Зина. У нее в деревне было свое, санитарное дело. Накануне мы с Петькой зашли в редакцию. Там нам сказали, что нужно проверить в деревне наличие овец и свиней. Дело в том, что мужики режут свиней почем зря и шкуры с них не снимают. А это — ценнейшее сырье для кожевенных заводов.

Мы с Петькой внимательно слушали. Я, как плавный, все записывал в свой блокнотик. Под конец спросил, как поступить, если заметим убыль скота.

— Акт. Актом преследуйте отсталые тенденции… и критикой в печати, — ответил молоденький сотрудник газеты. — Ждем от вас острый критический материал. Подцепите — и к нам быстрей. Очень нужен, ребята. На первой полосе дадим под крупной шапкой.

И мы отправились за «острым материалом». Только найдем ли его? Острый-то материал на дороге не валяется. Его надо подцепить революционным пером… «Но ничего, в одной деревне не найдем, заглянем в другую…» — успокаивал я себя.

22

Дорогой мы обсудили план наступления «легкой кавалерии». Зина, повесив на плечо сумку с красным крестом, шла с заданием проверить работу, детских коммунарских яслей. Ее интересовало здоровье детей, чем их кормят, как ребятишки прибывают в весе, какой за ними ведется уход. Вообще, ей надо было ответить на восемнадцать вопросов анкеты. У нас же с Петькой совсем другое дело. Мы идем по заданию самой газеты, которая выдала нам даже настоящий документ: возьми-ка нас голой рукой.

Мы шли в знакомую Петьке деревню. Он сказал, что надо начинать от гумна, с Костюхи — у него много скота. Пожелав Зине успешно ответить на вопросник Красного Креста, мы свернули к дому Костюхи. Дом большой, с крашеными подкрылками. К хлеву пристроен из досок санник-сарай, в котором обычно хранились летом сани, а зимой телеги. Смотрим, около санника разведен костер, он только-только прогорел. Тут же, в стороне от костра, оседлав свиную тушу, сидел мужик и ловко сдирал с нее скобелью обгоревшую щетину. Рядом суетилась женщина и из ковша струйкой лила на тушу горячую воду, отчего кожа под скобелью становилась белой и чистой, точно выбритой.

Мы поздоровались. Костюха не ответил, лишь исподлобья взглянул на нас, словно бы говоря: «Какой их бес притащил?»

Я достал свой блокнотик из кармана и громко спросил:

— А скажите, почему вы не сняли кожу?

— А вы кто, чтобы спрашивать?

— Я… Я председатель «легкой кавалерии», — уже с вызовом ответил я. Это было сказано, конечно, для большей важности, чтоб Костюха понял, что мы пришли не ради прогулки, а с ответственным поручением, и нас, в самом деле, голыми руками не возьмешь.

— Ах, ты — председатель?! — злобно прошипел Костюха и, вскочив с поросенка, схватил вилы.

Мы бросились со двора в распахнутую калитку, и через несколько минут «кавалеристы» оказались на другом конце деревни. Кулаки да их подпевалы, случалось, и убивали в ту пору селькоров, — Бирачев нам рассказывал об этом…

— Вот и твой Костюха, — переведя дыхание, упрекнул я Петьку. — Что же теперь будем делать? Не идти же домой с такими результатами.

«Конечно, этого надо было ожидать, ведь кругом классовая борьба, — подумал я. — Но ничего. На вилы или другую рогатку мы не полезем, а культурно подберемся к тебе, Костюха, как к пособнику классового врага».

— Не в кулаках ходит? — спросил я Петьку.

— Середняк… самый обыкновенный середняк.

— А за вилы почему схватился? Подпевало, должно… Пойдем к десятскому.

— Десятский — пустое дело, — махнул рукой Петька. — Надо к Груне-партийке. Она и делегатка. Она все может. Вот рядышком, второй дом от дороги.