Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Не менее отрадным оказался и передний план этой картины. Десятки лодок крутились вокруг кораблей. Люди, сидевшие в них, в обмен на несколько гвоздей предлагали дичь, фрукты и усладу совершенно иного рода. Однако их гостеприимство оказалось таким же чрезмерным, как и любопытство: кока, вопреки запрету Бугенвиля откликнувшегося на приглашение таитянки и последовавшего за ней на берег, жители острова тотчас раздели догола и стали тщательно рассматривать его обнаженное тело. В результате перетрусивший кок оказался уже не в состоянии выполнить свое первоначальное намерение, хотя островитяне очень настаивали на этом.

В помещении для собраний, расположенном на том участке берега, вблизи которого «Будёз» и «Этуаль» бросили якоря, седовласый вождь Эрети принимал Бугенвиля и его офицеров более подобающим образом. Возникавшее взаимное согласие сменялось мрачными мыслями, едва только обнаруживалось, что кто-то из местных жителей похищал у офицера пистолет. Эрети откровенно возмущался и проявлял желание участвовать в поисках оружия, но хитрый дипломат Бугенвиль давал ему понять, что это, мол, не нужно, поскольку добыча принесет смерть похитителю. На следующий день вождь приносил пистолет, а в знак раскаяния еще свинью и несколько кур. События последующих дней вносили всё большую ясность в некоторые мечтательные и восторженные впечатления, содержавшиеся в рассказах участников плавания. При доставке на корабли питьевой воды, во время рубки деревьев или при выполнении командой каких-нибудь других работ таитяне постоянно предлагали свою помощь, развлекали гостей танцами и пением, одаривали их украшениями, циновками, сплетенными из полосок талы, и, буквально, заваливали дарами щедрой природы. Поддержанию дружеской обстановки способствовали игра французов на флейтах и скрипках, а также организованный ими фейерверк в вечерние часы. Подобно Уоллису, Бугенвиль посеял на Таити различные сорта зерновых, рис, кукурузу, лук и пряности. Впрочем, и его пребывание на острове не обошлось без печальных происшествий. В один из дней нашли застреленного островитянина. В другой раз натолкнулись на трех то ли убитых, то ли раненных штыками местных жителей. В первом случае убийца так и остался не найденным. Во втором — Бугенвиль приказал заковать в кандалы четверых подозревавшихся в преступлении солдат. Это было сделано в присутствии Эрети. Но несмотря на эти инциденты и то, что «более ловких плутов, чем эти островитяне, не сыщешь во всей Европе», капитан назвал остров Новой Киферой. К этому его побудили, по-видимому, идеальные представления о природе и человеческой сущности, присущие античному миру. Кифера считалась местом рождения красавицы-богини Афродиты. Сказалось и влияние идей Руссо. Ведь Бугенвиль писал о «стране, где продолжает господствовать свобода золотого века». Восторженное описание, в котором остров Таити сравнивался с мечтой, утопией или оказывался похожим на храм любви, дал Коммерсон. Но в сообщениях капитана Бугенвиля преобладали несравненно более проницательные наблюдения. Так, в частности, он отметил, что население острова состоит из двух различных народностей, что оно часто ведет войны и в социальном отношении полностью дифференцировано. Кроме того, он писал о религиозных верованиях, культе умерших, методах ухода за больными, а также о многочисленных навыках и обычаях, на которые не столь образованный Уоллис практически не обратил внимания. К тому же французы смогли узнать много интересного и полезного из рассказов таитянина Ахутору, брата Эрети, выразившего желание поехать с ними во Францию.