Горькая соль войны

— Ах, жалко Егорушку! — досадливо сплюнул он.

И снова цепь солдат в потрепанном полевом обмундировании медленно двинулась по полю. Издалека солдаты напоминали сеятелей, но задача у них была совершенно иная — извлечь из земли ее страшную начинку и сделать поле пригодным для мирной жизни — растить и радовать, а не забирать в свои мрачные глубины.

Немецкое кладбище

Кладбище располагалось за моторным заводом.

Длинные ряды размытых дождями холмиков. Говорили, раньше на могилках стояли ровные кресты, но когда мы впервые появились на кладбище, крестов уже не было. Только холмики — по холмику на человека.

Мы раскапывали могилы.

Раскапывали потому, что в них можно было кроме останков найти запретное и интересное для нас, пацанов. Можно было откопать монеты, перстни, кольца, потемневшие эмблемы, в том числе и те самые эсэсовские руны, еще можно было найти медали и даже железные кресты. Вокруг постоянно крутились какие-то дядьки, которые покупали у нас найденные предметы. Рассказывали, что один такой мужик купил у мальчишек перстень за три тысячи рублей. В шестидесятые годы это были огромные деньги, легковушки «Москвич» и «Волга» стоили меньше. Разумеется, что подобные слухи лишь подогревали наш азарт.

Мы совсем не задумывались, что тревожим прах людей, преданных земле с молитвой или без. В нас жил азарт кладоискателей. Металлические жетоны с данными убитого немецкого солдата мы безжалостно отбрасывали в сторону, не понимая, что тем самым обрекаем на неведение о судьбе убитого его родных, немцы уходили в небытие, не оставив после себя ничего — даже памяти. Странно даже представить себе, что скалящиеся черепа с пустыми глазницами были когда-то живыми людьми, которые радовались жизни и грустили о павших. Странно представить себе, что выкопанные нами кости когда-то имели плоть. Теперь это были всего лишь равнодушные миру грязные кости, которые не пугали нас, ведь тогда мы еще не понимали непостижимости жизни и неповторимости каждого дня. И быть может — что еще более важно — перед нами были враги. Пусть даже бывшие, но — враги! И никто из нас не уподобился Гамлету, не заглянул в пустые глазницы, отражающие будущее каждого из нас.

А потом вмешалось какое-то начальство, которому все эти раскопки страшно не нравились. Пришли бульдозеры и сровняли кладбище с остальной землей. И кладбища не стало, вместо него появился огромный пустырь, который со временем застроили производственными зданиями.

Наверное, так уж заведено в мире — одни пытаются оставить память об ушедших, более молодые избавляются от могил. В конце концов, и безо всякой войны на могилы стариков ходят только их дети. Иногда — друзья. А когда уходят и они, цепь воспоминаний прерывается, могилы зарастают неистребимой травой, а холмики, хранившие мертвые тела, разравнивает равнодушное время.

Говорят, что и гостиница «Турист» над Волгой стоит на костях — когда-то на ее месте был овраг, и туда после боев за город свозили трупы и кости со всего города. Если это правда, то я понимаю теперь, как страшен мой город в чреве своем. И я нынешний прошу прощения у тех, чей прах когда-то бездумно тревожил: простите меня, не вспоминайте обид и примите с миром — когда придет и мое время.

Когда кончаются войны

Мальчишки нашли на Мамаевом кургане гранату. Она взорвалась в руках одного из них. Милосердный осколок убил его, не оставил жить безруким калекой. Его товарищ получил осколок в грудь. «Скорая помощь» увозила его в больницу. Мальчишка лежал на носилках и дрожащими губами силился героически улыбнуться. Он еще не понимал, что остаток жизни проживет инвалидом, что прежняя беззаботная мальчишеская жизнь для него закончилась, и теперь, после выписки из больницы, ему предстоит жить, прислушиваясь к ударам крови в осколок, который встал рядом с сердцем.

Это нам хочется, чтобы война кончалась сразу после Дня Победы. На самом деле она не кончается с праздничным салютом. Она продолжает убивать — зарядом заброшенного минного поля, снарядом, решившим разорваться через десять лет после войны, да просто осколком, засевшим около сердца. Война продолжает калечить людские души сиротством, беспризорностью, тяжелыми сценами разводов, она пахала слишком глубоко, чтобы кончиться с последним выстрелом.

Войны кончаются не тогда, когда зарастают страшные черные рты воронок и окопов, войны кончаются не тогда, когда на полях былых сражений перестают находить снаряды и бомбы.

Войны кончаются тогда, когда вырастают поколения, которые не знают, что такое — ночной тихий плач матери и ее молитвы, когда можно смело идти по стерне, не опасаясь, что под тобой вздрогнет и смертельно вздохнет печальная земля, когда салют становится признаком праздника и не будит воспоминаний о случившихся утратах.

Войны кончаются тогда, когда неровный кусок рваного металла не вызывает мыслей о смерти.

Но политики мира нетерпимы друг к другу, поэтому не дают народам дожить до этого счастливого часа.

Бомба для детворы