Горькая соль войны

— А ты подумай, — посоветовал Шарун. — Я с тобой не на французском изъясняюсь. Хозяйка с Вишневки тебя признает, обличье у тебя характерное. Ты ведь к Вихлянцеву Виктору приходил, так, Санек?

Карагичев промолчал. Он посерел, шутливое настроение исчезло, на лбу и щеках выступили крупные капли пота.

— Вот и подумай, — сказал оперуполномоченный. — Сейчас за меньшее к стенке ставят. Усек, Санек?

— К какому еще Вихлянцеву? — недоуменно поинтересовался Иванов.

— Потом, — пообещал Шарун, — потом объясню!

И снова требовательно уставился на задержанного. Того уже лихорадило.

— А мне зачтется? — вдруг поинтересовался Карагичев.

— Трибунал рассмотрит, — пообещал Шарун.

Видимо, на справедливость трибунала у Карагичева были свои взгляды. Он безнадежно махнул рукой, ссутулился и заложил руки за спину, ожидая, когда Иванов поднимется со стула.

Они уже выходили из кабинета, когда оперуполномоченный остановил их вопросом:

— Карагичев, он еще в городе?

— Ты о ком, начальник? — хмуро посмотрел на него задержанный.

— О напарнике твоем, которого тебе старшим дали, — сказал Шарун. — О Вихлянцеве. Он и в самом деле родственник Клотика? Хату вы, конечно, сменили, после того как вас обокрали. В этом я не сомневаюсь. Далеко переехали?

Карагичев некоторое время смотрел на него, потом покрутил головой, сплюнул на пол и тут же получил подзатыльник от Иванова.

— Расплевался, — сказал тот. — Не на базаре! Заставлю жопой своей вытирать, мало не покажется.

Карагичев, не обращая на него внимания, напряженно смотрел на оперуполномоченного.

— Мозги у тебя варят, — сказал он. — С таким и пооткровенничать не грех. Только скажи, начальничек, польза-то будет?

— Предателю и диверсанту вряд ли, — сказал Шарун. — А вот если оступился да всем сердцем вину хочешь загладить…

— Оступился я, начальник, — быстро сказал Карагичев. — На обе ноги сразу.

— Это кто у нас диверсант? — не понял Иванов.

— Я, — сказал Карагичев и, не спрашивая разрешения, подсел к столу, за которым сидел Шарун. — Я диверсант и изменник! Желаю дать показания, гражданин начальник, только уж разом, пока страх не сжевал!

— Это ты правильно, — уже по-доброму сказал Шарун. — Правду ведь, так или иначе, придется говорить. У нас сколько здесь перебывало, все одно раскалывались. Оно тебе надо — зазря самому мучиться и других из себя выводить?

15

— Молодцами! — сказал майор Поль, прочитав показания Карагичева. — Лихо у тебя, Шарун, получилось! Догадался как? — он с интересом посмотрел на лейтенанта.

В окно задувал ветер, но и без того в кабинете было прохладно. Все-таки рядом с Волгой здание располагалось, да и солнце уже ушло на другую сторону.

— Не особо сложно догадаться было, — пожал плечами лейтенант. — Вначале я тушенку увидел немецкую, а потом еще и Виноградов про кражу на Вишневой балке рассказал. Дом установить совсем уж несложно было. Ну, а потом уже догадаться, кто Виноградова подрезал, совсем уже несложно оказалось. Рация у них, товарищ майор, а значит, мы имеем дело не с рядовыми диверсантами. Более серьезные задачи перед ними поставлены. Второго мы сегодня возьмем, где у них сейчас ухоронка, уже известно. Я по спискам смотрел — по приметам оба проходят.

— Отставить, — сказал майор Поль. — Мало того — забыть!

— Как это? — не понял Шарун.

— Вы свое дело сделали, — пояснил Поль. — Теперь этим вопросом более компетентные люди заниматься станут. Да не грусти, лейтенант, не грусти, свое дело вы сделали, в реляциях отмечено будет. Крути дырку, Шарун! И пацаны твои пусть крутят!

— Не за награды воюем, — пробормотал лейтенант недовольно.

— К нам не хочешь? — бритая голова Поля нависла над лейтенантом, майор немигающе и строго посмотрел оперуполномоченному в глаза. — Что тебе розыск? Надо ребят к обороне города готовить. Ни черта не умеют. Конечно, не действующая армия. А с меня требуют, чтобы я им готовых красноармейцев представил!

— Я здесь временно, — твердо сказал Шарун. — Я уже рапорт подал, хочу обратно к ребятам в разведроту.

— Здесь тоже война, — Поль вернулся за стол. — Я не тороплю. Ты подумай, подумай. А пока можешь быть свободен. Небось своей работы хватает?

— Хватает, — согласился Шарун. — Шпана распоясалась. Есть и такие, что немца ждут не дождутся.

«Жаль!» — подумал Шарун, выходя из кабинета.

Мысленно он уже настроился на захват. Но начальству виднее, если оно так решило, он, Шарун, с этим спорить не будет. Тем более что и в самом деле забот хватает, надо Юсаева и Боголапова отловить, пока они еще бед не натворили. Да и разбойные нападения у Рынка тревожили. Скорее всего, орудует соплячье, серьезные урки так на дела не ходят. А это тоже накладывало отпечаток на расследование. Городской комитет обороны может выносить любые постановления, но стрелять в малолеток придется оперуполномоченному Шаруну с товарищами. Хотелось надеяться, что все обойдется без стрельбы.

— Не грусти, Ваня, — сказал капитан Говорков, когда они возвращались от Поля в родное управление. — В самом деле, каждый должен заниматься своим делом. Положено им ловить шпионов, пусть ловят. А на наш век урок хватит!