Горькие шанежки(Рассказы)

— Как че… Поле же видишь? Вот они и таскают оттуда пшеницу.

Тут Шурка увидел суслика, шмыганувшего через дорогу, и засмеялся:

— Та-аскают!.. Берет суслик мешок с пшеничкой на спину — и чешет. Да, Петь?

Петька тоже посмеялся.

— Ну ты и придумал… Да зачем суслику на спину мешок, если у него за каждой щекой по мешочку имеется? Он в них зерна набирает и носит. Понял?

Шурка, подняв свой мешок, побежал под гору, размахивая рукой и крича: «Ур-ра-аа!».

— И чего ты орешь все как резаный? — напустился на него Петька. — Доорешься, что медведь на дорогу вылезет…

— Да разве же он дурной, Петька? — удивляясь другу, спросил Шурка. — Зачем он сюда-то придет? Тут же дорога рядом. Вон, слышишь, поезд пыхтит на подъеме? Тут и люди работают…

— Мало ли что дорога, — пробурчал Петька. — А у него свое может быть на уме. Помнишь, дядька Яков рассказывал, как волки за козой до самой линии гнались?

Шурка помнил. Был такой случай. Где-то в сопках два волка выследили косулю. Из последних сил уходила она от них. И то ли осмелев, то ли обезумев от страха, выскочила к линии. Одним прыжком перемахнула через полотно перед самым поездом. Волки испугались, остановились. А тут и дядька Яков оказался поблизости. И ни с чем серые завернули обратно…

Спустившись в распадок, Шурка и Петька добрались до своротка с дороги. Хорошо нахоженная тропа подняла их на просторный приступок перед пологою сопкой. Тут они и увидели квадраты огородов с ровными рядками подросшей картошки. Глянув на нее, Петька хозяйственно заметил:

— Уж и прополоть надо!

Разворачивая мешок, он оглядел уходящий вверх распадок.

— Вот тут и рвать станем кислицу. Пока доверху долезем, по мешку и наберем, пожалуй…

Шурка тоже приготовил мешок и вошел в густые заросли молодого папоротника, дикого горошка, вьюнков, клевера. И вдруг прямо у него из-под ног с шумом взлетела большая черная птица. Шурка даже голову в плечи втянул.

— Косач, косач! — заорал Петька.

Его крик наделал еще большего переполоха. Вокруг стали взлетать другие птицы. Мельтеша короткими пестроватыми крыльями, они набирали скорость и, планируя, уносились в соседний распадок, где темнели густые заросли черной березы.

— Видал, Шурка? — закричал сияющий Петька. — Я даже красные брови у одного видел. Петух это был!

— А и брехун же ты, Петька! — заспорил успокоившийся малость Шурка. — Красные брови он видел… А сам с закрытыми глазами стоял. И даже мешок уронил!

Петька помолчал, пробираясь между кустами.

— Скажешь тоже… Я, правда, перепугался маленько, но как бы я мешок уронил, если он у меня на шее болтается?

Посмеиваясь, дружки шли по распадку, высматривая длиннолистые кустики кислицы. Тут ее было действительно много, они выбирали ту, что потолще в корне и посочнее. Аккуратно, чтоб не поломать хрупкие стебли, Шурка укладывал кислицу в мешок.

Горячее солнце поднялось до самой верхушки безоблачного, ровно закрашенного бледно-голубого неба. Его края опускались со всех сторон, огромным шатром укрывая сопки, перелески и распадки, в одном из которых появлялись и исчезали за кустами темные картузишки Шурки и Петьки. Вокруг них трещали кузнечики, которые то и дело выпрыгивали из-под ног; отовсюду слышалось кукованье, ворковали дикие голуби, переливались желтобрюшки и другие птицы, порхающие с куста на куст. И таким покоем дышало раздолье, что Шурка нет-нет да останавливался, оглядывая всю округу и замирая в радости, оттого что все это еще не изведано, не исхожено им, не проверено…

Мешки потяжелели, лямки давили на плечи. Шурка уже не раз смахивал со лба пот и даже посожалел, что очень уж жаркий выдался день, а ветер до сих пор не проснулся.

На вершине распадка Шурка и Петька сошлись около высокой, от старости задумчивой березы. Ее обхватистый крепкий ствол покорно удерживал густую крону из множества больших и малых ветвей с молодыми, еще не огрубевшими до шершавости листьями. Задрав голову, Шурка посмотрел на березу.

— С нее, Петька, поди, далеко видно. Залезем?

— Давай, пожалуй.

Подойдя к самому дереву, они вдруг услышали резкий посвист и на ветке увидели встревоженного бурундука.

— Счас поймаем тебя! — обрадовался Шурка.

Подпрыгнув, он ухватился за нижнюю ветку, подтянулся и стал лезть выше. Бурундучок заметался, шмыганул повыше, но ребята тоже карабкались вверх… Шурка мельком глянул вниз, на землю, подивился, что она уже далеко, и тут почувствовал, как что-то мягкое коснулось его спины. Подняв голову, он не увидел зверюшки и, обрадованный, закричал:

— Убежа-ал!

Пыхтя внизу, Петька добрался до крепкой развилки, устроился поудобнее.

— И че ты, Шурка, орешь все… Убежал, убежал! Да он по моей руке, хочешь знать, проскочил.

— Видал, смелый какой! Что ж ты не ловил его?

— Руки заняты были, — буркнул Петька. — А он, дурак, и укусить может…