Горькие воды Севера (СИ)

— У меня женщины не было почти два месяца, так что, если ты не собираешься мне отсосать — заткнись и не мешай! — рявкнул Морган, а для Ниссена картинка внезапно стала яснее летнего солнца.

— Ты что, рукоблудием там занимаешься?! — северянин едва не подскочил на лежаке.

— Ну, уж не танцами с бубном, — буркнул капитан, — а теперь извини, но надо закончить начатое.

«Это уж явно без меня!» — подумал Лаури, поднимаясь на ноги. Заснуть теперь вряд ли удастся…

Норманн прошелся до ручья, умылся и присел на ближайшее поваленное дерево, тяжело вздыхая. Это все не с ним. Просто кто-то пересказывает ему свой дурной сон. Сейчас он досчитает до десяти и проснется.

— Боги, да кого я обманываю? — мужчина провел рукой по лицу, словно пытался снять с себя маску усталости, но благополучно забыл о своих ранах, от чего теперь болезненно поморщился.

Даже темнота многовекового леса, который был здесь задолго до предков Ниссена, не дарила ему прежнего спокойствия, лишь росла тревога за девочек, оставшихся в Исбитканте. Лаури очнулся от собственных мыслей, только когда из-за деревьев выплыла начавшая убывать луна, и с удивлением огляделся; они довольно далеко ушли, даже с учетом, что пират был не самым быстрым ходоком по темному лесу.

Мысли о нерадивом попутчике заставили сейдмана улыбнуться. Южанин казался ему большим ребенком, за которым только и нужно было, что постоянно следить — как бы тот не наделал глупостей.

«Нужно возвращаться », — Лау внезапно понял, что начал волноваться за пирата.

Но опасения его оказались напрасными, стоило вернуться к кострищу. Морган, судя по всему, уже давно и крепко спал, раскинувшись на своем лежаке, подобно морской звезде, и запутавшись ногами в одеяле. Северянин добродушно хмыкнул и, распутав покрывало, укрыл Брауна, который тут же свернулся в комочек, переворачиваясь на бок и поджимая колени к груди.

*

Солнце было уже довольно высоко, когда Морган проснулся.  На удивление, он отлично выспался и теперь был готов совершать подвиги, глупости или нечто неординарное, хотя тепло разморило еще непроснувшегося пирата, который подобно домашнему коту, нежился на мягкой постели, укрытый сразу двумя одеялами. Откуда взялось второе, Брауну даже в голову не пришло, пока голос белобрысого норманна не выдернул его из неги.

— Если хочешь отхватить кусок побольше, советую вставать быстрее, — Ниссен сидел к нему спиной, что-то шаманя возле небольшого костра, который весело трещал подкидываемыми в него ветками; из-за широкой спины северянина не было видно, чем он занят, а вот аромат жареного мяса Морган учуял. Мужчина спешно поднялся, выпутываясь из плена шерстяных одеял и усаживаясь рядом с сейдманом, который проворачивал над огнем тонкую жердь, с насаженными на нее тушками то ли перепелов, то ли куропаток.

Вчерашняя спешка сказывалась грызущим нутро голодом, который не ощущался из-за волнения вечером, но просто зверски терзающий сейчас. Южанин жадно облизнул губы кончиком языка, что не скрылось от внимательных голубых глаз.

— Кажется, готовы, — Ниссен собрал пальцем стекающий из птицы мясной сок и попробовал его на вкус, расплываясь в довольной улыбке. — Да. Держи.

Морган вцепился в несчастную тушку зубами, не обращая внимания на то, что птица была горячей и жестковатой, как и любая дичь. Расправился он с едой быстро, обсасывая каждый хрящик — мяса было катастрофически мало, а путь предстоял не близкий.

— А ты где их взял? — южанин ковырял птичьей костью в зубах, пытаясь хоть как-то отвлечься от полуголодного желудка, который требовал еще.

— Поймал, — просто ответил сейдман, запивая свою порцию водой из фляги, обтянутой пятнистой кожей.

— Руками чтоль? — Браун вскинул брови, представляя, как Лаури подобно коту, крадется к ничего не подозревающей птахе.

— Ты, видимо, в детстве, воробьев не ловил, — хмыкнул белобрысый, выуживая из кармана веревочный           силок и демонстрируя его пирату. Морган внимательно осмотрел нехитрую петлю, благодаря которой он только что позавтракал, но в груди неприятно заворочалось что-то тягучее и темное, липкими нитями оплетая сердце тяжестью воспоминаний.

Ему одиннадцать. Матери на именины по заказу ее мужа привезли красивейших павлинок с Антильских островов, которых должны были выпускать перед поздравлением. Но на осмотре выяснилось, что у одной голубки повреждено крыло.

— Как же так, Оливер? — Александр Вейн жалостливо смотрел на пышнохвостую красавицу в руках птичника, — Их ведь везли с такой осторожностью, аккуратнее лишь китайский фарфор возят?

— Видать в клетке отдавили, — слуга нежно погладил птицу по шее большим пальцем, успокаивая голубя, — будем надеяться, что к вечеру оклемается.

— Нельзя, чтобы Присцилла узнала, будет скандал, — отчим покосился на маленького Моргана, который как завороженный смотрел на голубку. — Мы ведь не скажем матушке?

— Не скажем что? — голос дочери адмирала Скарборо стегнул всех присутствующих не хуже кнута, — Что он опять натворил?

— Милая, — улыбнулся было Вейн, но встретившись с тяжелым взглядом жены, стушевался.