Горькие воды Севера (СИ)

— Ну и откуда ты? — заговорил офицер на старом наречии, который в таких городах как Нордлиге знали лишь древние старики.

 — С Исбитканта, — шаман удивленно захлопал ресницами.

— Странно, — фыркнул городничий, — Вроде под боком у нас, а без личной грамоты[9]. Или ты сейдман?

Ниссен слушал и не верил собственным ушам, Штейн же удовлетворенно улыбнулся, глядя на вытянувшееся лицо беловолосого земляка, и взял в руки ритуальный нож.

— Мне про вас бабка рассказывала. В  вас, вроде как, кровь Ванов течет, и не люди вы вовсе. Живете в лесах, помогаете всем, кто попросит, а сами гордые, что никогда помощи ни у кого не спросите, — городничий положил клинок обратно и огладил уже подсыхающий букет из трав и кореньев, — Но вот гляжу я на тебя, и понимаю, что не гордые вы, а наивные.  Мир стал хуже, а люди — и подавно.

Норманн тяжело вздохнул, откидываясь в кресле. Ему бы отпустить этого белобрысого недотепу, но уж больно подозрительно он выглядел для остальных — без документов, зато с полным кошельком золота и ножами за пазухой.  Да как назло, недавно кто-то прибил старую Улльден и обнес ее халупу. Нет, ему было не жаль, бабка, как говорится, гадила всем без разбору от недалекого ума и подкравшегося маразма. А еще, по слухам, прятала она в своей покосившейся хибаре золото…

— Звать как?

— Лаури. Ниссен.

— Ниссен, — выдохнул Штейн, — грамоте обучен?

— Да.

— Тогда пиши…

Офицер не успел договорить, как в кабинет влетел раскрасневшийся Ганс, придерживая сползающую на затылок шляпу и пытаясь отдышаться.

— Ну что опять? — устало вздохнул старший городничий, оборачиваясь на задыхающегося подчиненного, который едва не висел на двери и пытался ослабить воротник кителя.

— Там… это… к Вам…

— Герр Штейн сейчас очень занят! — донеслось из коридора, а мокрый юнец и вовсе нехорошо побледнел. И было от чего, спустя пару мгновений на пороге кабинета во всей красе появился высокий и широкоплечий морской офицер с Континента. Лаури не разбирался в знаках отличия, но, судя по тому, как вытянулся перед незнакомцем младший городничий, перед ними стояла весьма значимая персона. Мужчина еле заметно кивнул Гансу в сторону выхода, а тот, кажется, только этого и ждал,  потому что рванул из кабинета, словно камень из пращи.

Моряк грациозно закрыл за ним дверь и развернулся к сидящим лицом. Ниссену сразу показалось знакомым, как двигается этот человек, а когда он увидел, кто же явился в участок, то челюсть сейдмана поспешила присоединиться к содержимому сумки на столе городничего.

В отутюженном темно-синем кителе с серебряными пуговицами и вышивкой в виде якорей и корон на эполетах стоял не кто иной, как Морган, который сейчас не был похож на заросшего разгильдяя, коим был еще с утра, когда Лау уходил из трактира. Гладко выбритое загорелое лицо пирата имело самое чопорное выражение, на какое он вообще был способен. Длинные темные волосы, которые обычно напоминали мочало, вымыты и собраны в низкий хвост, а из многочисленных побрякушек осталось только массивное кольцо на правой руке. Браун стянул с головы расшитую серебром треуголку и доброжелательно улыбнулся Штейну.

 — День добрый, господин старший городничий, — мурлыкающим тоном поприветствовал его южанин, бросая на Ниссена мимолетный взгляд. Лаури продолжал пораженно разглядывать попутчика.

— День добрый, — Штейн поднялся с места, сверля гостя настороженным взглядом, — чем обязан столь важному визиту?

— О, право дело, я здесь не официально, давайте обойдемся без всех этих… формальных раскланиваний, — поморщился Морган, а сейдман от напряжения едва не принялся хихикать и похрюкивать, — дело, собственно, вот в чем. Как Вы знаете, в Норвии сейчас развернута активная кампания по истреблению пиратства, согласно приказу от 2 июня 1794 года[10], подписанного объединенными силами Королевств Германы, Галлии, Альвионского союза и Балтией[11]. А я, как действующий офицер под командованием адмирала Скарборо, являюсь одним из тайных агентов Софийского союза.

— Проще говоря, кротом, — упростил городничий, слушая витиеватые речи пирата. Южанин мимолетно хмыкнул, оглаживая пальцами треуголку, которую все это время чинно держал в руке.

— Знаю, Вам это не по душе, а дай волю так вообще бы прикрывали их. Но я здесь не за этим, Нордлиге вне моей юрисдикции.

— Так какого ляда Вы, любезнейший, чьего имени я даже не знаю, передо мной здесь как соловей заливаетесь? — на лице норманна заходили желваки.  И если Лау тогда хотя бы надеялся на то, что отделается от всего случившегося малой кровью, то сейчас пират явно играл против него.

— Ох, моя оплошность, прошу простить. Капитан Морган Джеймс Браун, офицер малой эскадры Альвионского флота под командованием адмирала Маркуса Скарборо. И здесь я, — мужчина взглядом указал на остолбеневшего от такого виртуозного вранья шамана, — вот из-за него. Этот чумазый болван — мой переводчик, я нанял его, так как не силен в местных диалектах, а в Бьорненвинкель[12] не говорят на Всеобщем.