Горькие воды Севера (СИ)

— Дерьмо, — прошипел моряк, пятясь к решетке.

— Сколько же от тебя проблем, Мор, — теперь на него смотрели два офицерских палаша, которые пират упрямо звал ятаганами, — гори в аду, сучий потрах!

— Стой! — Браун примирительно выставил ладони вперед. — Погоди! Я все тебе скажу! Вот!

Он рывком дернул широкий браслет, который раскрыл свой «секрет», являя глазам квартирмейстера массивный золотой перстень в старонорманнских письменах.

— Все, как и говорил этот старый хрен Джошуа! Там действительно горы золота…

— Откуда мне знать, что ты снова не брешешь, лишь бы задницу себе прикрыть? — конец палаша уперся Брауну в кадык, от чего тот нервно дернулся.

— А зачем я тогда вернулся с проводником?

Лаури отбился от двоих матросов, когда заметил, что Моргана зажимает его квартирмейстер и рванулся к нему на помощь, но краем сознания почуял неладное. В пальцах южанина слабо золотился перстень, украшенный старшими рунами.

— Гримнирра рингер[3],  — пораженно прошептал Ниссен, получая прикладом по загривку и падая на колени. А то, что он услышал после и вовсе выбило из него дух похлеще любого кулака.

— Это с их капища, — возбужденно говорил Браун, — и поверь, там этого добра столько, что твоим правнукам еще хватит на безбедную старость. Томми, мы будем чертовски богаты, брат!

Матросы окончательно повалили сейдмана на палубу, выкручивая ему руки и выхватывая нож. Лау не мог поверить собственным ушам. Жгучая обида и тоска сдавили сердце северянина.

— Нет…

Вуд широко улыбнулся и опустил клинок.

— Вот теперь я узнаю нашего Кракена, — оскалился еще шире пират, загоняя клинки в ножны и протягивая раскрытую ладонь Моргану, которую тот с готовностью пожал.

Ниссен попытался дернуться, но его грубо саданули сапогом по ребрам.

— В пекло эти вонючие мешки с дерьмом! Сбагрите побыстрее, закупаемся провизией и обратно в Норвию, — пират буквально сиял, будто только что исполнил свою самую заветную мечту. Он панибратски приобнял квартирмейстера за плечи левой рукой, правой подбрасывая перстень. — Но сначала, надо это отметить.

— А с белобрысым что делать, кэп? — услыхавшие про золото и обещания несметных богатств матросы моментально позабывали о всех прегрешениях Моргана и снова воспринимали его за главного.

Браун равнодушно взглянул на скрученного норманна.

— В карцер его.

[1] Непереводимое эмоциональное восклицание, если сравнивать с русским языком, то эквивалентно нашему б***ь!

[2] Второе лицо на пиратском корабле, который в его отсутствие мог стать полноправным капитаном судна.

[3] Кольцо Гримнира

Уже почти неделю, как «Вольный ветер» лег на обратный курс в Норвию, и все это время Лаури сидел в стальной клетке, будто дикий зверь. Спасибо, хоть что сумку с травами кинули сюда же. Пару раз в день кто-то из команды приносил ему еду, но он не притронулся к ней. А еще он молчал, размышляя о словах Дамиана. Как же он был прав на счет Моргана и сейдманской наивности.

«Что бы сказала матушка, узнай, в какую передрягу я попал?» — сокрушенно думал северянин и сам же себе ответил, что сначала бы Ульфра Ниссен сказала, что у ее сына свистит ветер там, где должны быть мозги, а потом дала бы ему такую затрещину, от которой в глазах заплясали бы звезды.

Пару раз с ним пытались говорить самые непричастные к этому кошмару — молоденький юнга, который принес норманну ведро воды, и корабельный врач — среднего возраста семит с черной узкой бородкой. Люди просто любопытствовали, нужно ли что-то узнику, но каждый раз в ответ слышали лишь тишину.

Наконец, в трюм с пленником спустился сам капитан Браун. Южанин преобразился: старый китель теперь был надет на нем и сидел как влитой, щетины не было и в помине, глаза подведены черным, а на талию повязано цветастое полотнище под пояс с палашами. Волосы пират частично убрал от лица в жиденький пучок, оставив остальную часть распущенной.  Теперь от него пахло порохом и солью.

— Чтоб ты знал, мы отдали тебе самую пристойную камеру, — начал Морган, но Ниссен демонстративно отвернулся, — Так вот значит, да?

Послышался звук волочимого по полу стула и скрип дерева. Пират оседлал стул задом наперед и продолжал смотреть на пленника, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Прожигающий взгляд мужчины зудел у Лаури меж лопаток.

— Ворфор ком ду? [1] — бросил за спину шаман.

— Один черт не понимаю твоего карканья, но ты, верно, спрашиваешь, на кой я приперся, — деловито выдал пират, — Мне тут донесли, что ты жрать не хочешь. Зря, Ложка Билл отлично готовит, и очень обижается, что кому-то его стряпня не по вкусу. Он просил передать, что если ты не будешь есть, то в рот тебе вставят грызло от конских удил и будут вливать это сразу в глотку. Приятного мало, но от голода ты не сдохнешь.

Северянин поморщился, но обернулся на собеседника.

— Вис ду трор эт йей вилль та дей тилль альтерет ау гудэнэ, ду тар фейль, явел [2], — казалось, что он тона, которым Лаури это произнес, по стенам побежали инеистые узоры, а изо рта повалил пар.