Горькие зори (СИ)

Мертвые руки на мгновенье перестали вязать, и Артему показалось, что покойница слегка поманила его скрюченным пальцем. Мол, подойди, посидим на дорожку. Он был в таком состоянии, что перечить не стал. Дядя Вова наблюдал за ним вытаращенными глазами. Приблизившись, Артем обратил внимание, что бабушкины руки держали и не спицы вовсе, а тоненькие косточки. Быть может, раньше они принадлежали зайцу или лисе, а теперь служили мертвецу предметом для создания жутчайшего произведения искусства. Изо рта бабы Нины спускались нити пряжи, другие концы их забрались в живот старика, утонув в кровяной жиже. По ниткам, как и по прутьям, впившимся ночью в Артемовы ноги, также струилась кровь. По всей видимости, крови этой хватало лишь на то, чтобы обеспечить движение рук: остальные части тела старухи оставались одеревенелыми. Хоть голова ее касалась грудной клетки, он прямо-таки видел, как в глазницах что-то шевелилось, как будто человек, перебегающий с места на место в густой тени. Артем принял это за душу, которая не успела отойти в мир иной, но потом понял: хотя тело бабушки умерло - вблизи можно было наблюдать начало распада - сознание каким-то образом все еще оставалось живым. И могло соображать. Оно-то и управляло руками, чтобы обеспечить достижение цели, какая стояла перед бабушкой, когда та была жива.

Оно продолжало поиски странного предмета, закопанного в лесу.

"Мне нужно ей помочь", - мысль ударила в голову, как молоток сапожника, прибивающего каблук к туфле, и у Артема волосы встали дыбом на загривке: эта мысль ему не принадлежала! Сейчас он был уязвимым. Очень уязвимым, как человек без кожи.

"Найди спицы".

Искать их нужды не было, так как они находились в подвале, вдетые в настенный гобелен. Как бы Артем этому не противился, тело его по собственной воле направилось к дому, спустилось в подвал, выдернуло спицы и вернулось назад. Им словно управлял кто-то посторонний. К тому моменту дядя Вова был уже мертв, глаза его остановились на одной точке и больше не следили за Артемом, отчего на душе появилось легкое облегчение.

"Раз с матерью твоей не вышло, может, из тебя будет толк", - вспомнил он бабушкины слова и медленно, как пловец в подводном балете, сунул руку брюхо старика, а после с противным хлюпанием извлек на свет Божий часть теплых внутренностей. Он не забыл механизм вязания, однако скользкие кишки никак не поддевались спицами. С отвращением Артем бросил их обратно, словно мусор в ведро с помоями, и его сразу же вырвало в заросли бурьяна. Потом же он набрал горсть травы и переплел ее между собой. Работа была начата.

В то время как они на пару вязали, Артема посетило смутное ощущение полной оторванности от прошлого, причем ясного представления о том, какое ожидает будущее, не было. Все, что случилось так недавно, казалось, произошло много лет назад: и его приезд в Горькие зори, и потревожившая воображение находка в подвале, и то, как Катя объявила о своей причастности к убийству бабушки - все это было как будто давным-давно, совсем в иной эпохе его существования.

Они вязали весь день напролет, и вот что странно - никто из жителей поселка не стал свидетелем этого необычного явления. В течение дня Артем разрубил корову и старика на части, тогда баба Нина использовала для своей поделки их сухожилия, мышцы и лоскуты кожи. Также он вынес из дома все тряпки, какие только смог найти - они тоже отправились в полотнище. Под вечер, когда силы покидали мертвое тело, пряжа обвила Артемовы ноги и впилась в прежние раны. Он терпел, уговаривая себя, что так нужно. Внутри нарастало неприятное возбуждение, поскольку развязка была близка. Баба Нина перестала сосать кровь лишь поздно ночью, и Артем почувствовал себя выпитым пакетом из-под сока. Казалось, что он усох и уменьшился в росте: одежда болталась на нем, как на карлике, натянувшем шутки ради вещи великана.

Едва забрезжил рассвет, бабушка сложила руки в ожидании. Все ее нутро горело нетерпением, сущность, заключенная в теле, ставшим для нее гробом, заметалась. Уродливое рукоделие стало возвращаться назад и сворачивалось клубком у их ног. Тишина стояла какая-то неправильная. Напряженная. Потрясенная. Такое безмолвие, такая немота сдавливали барабанные перепонки, влияли на мозг. Окружающий воздух в миг потяжелел, сгустился, словно тесто, под воздействием давящей силы. Артем ощутил, как его обволакивает незримая энергия, и чудовищность этого чувства не шла ни в какое сравнение с тем, что он когда-либо переживал ранее. Вторая волна энергии выбила стекла в избах и вызвала вибрацию земли. Источник ее был в лесу, его-то бабушка и искала всю свою жизнь. Теперь он появлялся на свет, как ужасная тварь исполинских размеров, рождаемая утробой земли. Сама реальность подрагивала под его натиском.