Горький апельсин

– Обладает разве что сентиментальной ценностью, – произнес он. – Думаю, она захочет, чтобы я купил ей другое.

* * *

Назавтра, тоже в середине дня, Кара с Питером пригласили меня прогуляться, и мы втроем отправились через поместье, мимо высоченных кедров, под которыми обычно паслись коровы. Я обрадовалась, что на этот раз их здесь не было: может, на другое пастбище ушли, а может, их повели доить.

Кара взяла Питера за руку, и мы обсудили, что будем есть на обед и продержится ли еще теплая погода: в общем, всякие пустяки, о которых болтают между собой друзья. Когда Питер отпустил ладонь Кары, она подхватила меня под локоть и отцепилась, лишь когда мы дошли до какой-то колючей проволоки, которую Питер приподнял, чтобы мы прошли. Мы гуськом двинулись по тропинке, идущей посреди луга, который поднимался вверх, к лесистым уступам. Добравшись до ворот в дальнем его конце, мы остановились. Я слегка запыхалась, материнский бюстгальтер по-прежнему меня довольно сильно стискивал. Мы молча повернулись посмотреть туда, откуда пришли. Справа от нас над деревьями небольшого перелеска виднелась верхушка башни усыпальницы, а впереди шел уклон к озеру и гроту, все здесь отливало зеленью и золотом, громоздились купы разросшихся деревьев, а вокруг их отломившихся сучьев вымахала трава и крапива. Вдали белые колонны Линтонса сияли, точно в камне таилось нечто живое, а позади вздымался темный лес, окружавший пейзаж и смыкавшийся за нашей спиной.

Пока мы стояли так, переводя дух, из-за деревьев вышли четыре оленя. Они скользили через луг всего в нескольких футах от нас и, оказавшись прямо перед нами, замерли и повернулись к нам. Они наклонили морды, и можно было разглядеть даже, как раздуваются и опадают их ноздри, нюхающие воздух, но я знала, что они впитывают именно запах Кары, именно за Карой следят своими темными глазами, именно в сторону Кары разворачивают уши. Никто из нас не шевельнулся, и через несколько мгновений животные двинулись по лугу дальше и вскоре растворились в траве на дальней его стороне.

– Хотела бы я навсегда остаться в Линтонсе, – произнесла Кара.

Я достала из кармана шортов пачку сигарет и толчком выбила одну. Она оказалась порванной, из нее сыпался табак. Я извлекла другую, но и она была такая же.

Питер рассмеялся и достал собственную пачку.

– Последняя, извините, – сказал он, раскуривая ее для меня. – Даже без нормальной кухни, без стульев, без бокалов, из которых можно пить вино? – поинтересовался он у Кары.

– Да, даже без этих штук, – ответила она. – Они не нужны, когда у нас есть все это. Весь этот потрясающий день.

Какое-то время мы молча созерцали пейзаж.

– Думаете, мистер Либерман не заметит, что мы не уехали? – спросила я.

– Можно спрятаться под кроватями, если он придет нас искать. – Питер протянул мне сигарету, и я подумала о его губах, в которых она побывала, прежде чем взяла ее своими.

– Мы можем накинуть на головы простыни и напугать его, чтобы он убрался, – заметила Кара.

– К сентябрю он вообще забудет, что покупал дом в Гэмпшире, – добавил Питер.

Я передала сигарету Каре.

– Может, вернемся тем путем, через лес? – Кара кивнула в сторону, где скрылись олени.

Сигарета совершила еще один круг, и мы двинулись через луг вниз.

Под деревьями оказалось прохладнее, земля была сухая, заросшая папоротником и полная кроличьих нор. Мы совсем чуть-чуть углубились в лес и вдруг ощутили тухловато-мускусную вонь. Поглядывая друг на друга, мы сморщили носы, но продолжили идти вперед.

Лис попался в капкан, изуродовавший его переднюю левую лапу. Он испуганно съежился, завидев нас, и поджал хвост. Вокруг его рта была кровь, и мне не хотелось думать о том, что он делал, пытаясь освободиться. Запах был очень едкий, и я предположила, что его выделили какие-то железы лиса, когда тот попал в ловушку.

– Я думала, такие капканы теперь запрещены, – заметила я.

Кара осторожно приблизилась, и лис стал подпрыгивать, извиваясь вокруг металлических зубьев капкана и своей плененной лапы и издавая пронзительное паническое тявканье.

– Запрещены, – мрачно подтвердил Питер.

Кара опустилась на корточки.

– Ш-ш-ш, – сказала она лису.

– Держись подальше, – посоветовал Питер. – Они невероятно больно кусаются.

– Ш-ш-ш, – повторила она.

И лис снова лег на землю, опустив нос, насторожив уши и наблюдая за ней. Плечо пойманной лапы изогнулось под неестественным углом.

– Он слишком серьезно ранен, – произнес Питер. – Отойди.

– Помоги мне открыть капкан. – Кара протянула руку к лису, который теперь успокоился – по крайней мере, стал дышать не так часто.

– Даже если мы сумеем открыть, он не выживет. Я уже такое видел. Мы ему не поможем.

– Ничего, ничего, – утешающе ворковала Кара, обращаясь к пленнику, и янтарные глаза следили за ней.

Кара поднесла к его носу ладонь: я видела, как точно так же делают с лошадьми, которые катают туристов в экипажах по Гайд-парку.

– Мы не можем просто так его бросить, – сказала я, и Питер посмотрел на меня, плотно сжав губы.