Горький привкус его поцелуев

Если бы он мог обнять, успокоить и утешить ее. Повернувшись на стуле, она подняла на него свой взгляд. Он не видел ее такой грустной с тех пор, как она узнала о своем вдовстве.

– Я не могу этого сделать, Эдвард. Я не могу жить во лжи. Я думала, что готова, но не могу и не должна. Это несправедливо по отношению к тебе, Альберту и Элли.

Он опустился перед ней на колени.

– Джулия, что случилось?

– Они считают тебя повесой, – сказала она и покачала головой. – Нет, не тебя. Они считают Эдварда повесой.

– Он и был им. Я был. – Как странно говорить о себе прошлом. Он коснулся ее щеки и добавил: – До тебя.

– Нет, не был. Тебе нравилось развлекаться. Ты был холостяком и хорошо проводил время. Ты не портил никому репутацию. Ты совершишь много выдающихся дел. Но никто никогда об этом не узнает. Никто не узнает тебя таким, каким знаю я.

– Мне не нужно чужое признание. Меня заботит только твое мнение.

В ее глазах отражались печаль и горе. Джулия нахмурилась, и он видел, что она старается объяснить то, чего он не хочет понимать. Он не хотел, чтобы между ними что-то менялось. Он не хотел ее терять.

– Герцог Ловингдон сказал мне, что собирается работать с тобой над законопроектом.

– Да. Он думал, что я, как новоиспеченный отец, смогу понять тяжелое положение бедняков и проявить интерес к защите прав детей.

– Ты будешь совершать хорошие поступки, а их припишут Альберту.

Эдвард, конечно, ценил тот факт, что она желала ему лучшей участи, но не хотел платить такую высокую цену за свое признание. Он вздохнул и ответил:

– До тех пор, пока совершаются хорошие дела, какая разница, кто получает похвалу?

– Именно поэтому я люблю тебя и хочу, чтобы они узнали тебя с этой стороны. То, что ты совершишь, – это твое наследие, а не наследие Альберта.

– Единственное наследие, в котором я нуждаюсь, – это жизнь с тобой.

Она неистово покачала головой:

– Это несправедливо по отношению к Альберту. Разве ты не понимаешь? По нему не проведут поминальной службы и не напишут некролог. Никто не будет скорбеть о нем.

– О нем будут скорбеть, когда умру я.

– Человек, которого будут оплакивать, будет твоей версией Альберта. Его жизнь, как и его наследие, подошла к концу в прошлом году. Все, что он совершил до тех пор, будет потеряно.

– Джулия, ты не мыслишь ясно.

Она обхватила его лицо холодными ладонями и сказала:

– Мои мысли ясны с тех пор, как я узнала правду. Элли никогда не узнает, каким был ее настоящий отец. А все из-за наших эгоистических желаний.

Отстранившись от нее, Эдвард отошел назад, провел рукой по волосам и пристально посмотрел на Джулию.

– Хотеть чего-то – не эгоистично.

– Эгоистично, если твои желания приносят вред другим. Мы крадем у нее отца.

– Когда она повзрослеет, мы все объясним ей.

– Мы понятия не имеем, как она отреагирует и какой вред мы можем нанести ей. А что, если она решит, что мы предали ее, что вся ее жизнь была ложью, и возненавидит нас? Что, если она расскажет об этом кому-то? Тогда наша жизнь будет разрушена. Люди узнают, что мы жили во грехе. Наших детей объявят бастардами. Даже если она сохранит нашу тайну, ей тоже придется лгать. Одно дело – жить во лжи самим, а другое – принудить к этому другого человека.

Почему она приводила такие убедительные аргументы? Почему она была так чертовски права?

– Джулия, никто не поверит, что между нами ничего не было. Ни тогда, когда мы показались обществу как граф и графиня Грейлинг. Ни тогда, когда нас видели в компании друг друга в парке. Открыв правду, мы создадим беспрецедентный скандал, который люди будут обсуждать годами.

– Но, по крайней мере, восторжествует справедливость.

Слезы брызнули из ее глаз и потекли по щекам.

– Я не могу жить во лжи всю оставшуюся жизнь. Я не могу молчать, пока люди говорят о тебе ужасные вещи и не знают о твоем благородстве. Я не могу допустить, чтобы твоя жизнь поглотила жизнь Альберта. Я хотела бы быть настолько сильной, чтобы сказать, что все это неважно, но не могу. Я знаю, что отказываюсь от жизни с мужчиной, которого люблю, но ты заслуживаешь чего-то большего, чем прослыть негодяем. Прости меня, но я не в силах жить во лжи, которую мы создали.

Именно поэтому он любил ее, любил так чертовски сильно.

Джулия плакала навзрыд. Эдвард опустился перед ней на колени и обнял.

– Все в порядке, любовь моя. Все в порядке.

– Я знаю, они возненавидят нас, будут критиковать…

– Тише. Я позабочусь обо всем. Я сделаю так, чтобы ущерб для репутации был минимальным.

Она откинулась назад, вытирая слезы со щек.

– Как? Напишешь письмо в «Таймс»?

Он убрал с ее лица выбившиеся из прически пряди.

– Положись на меня. Я что-нибудь придумаю. Большую часть молодости я провел, выпутываясь из скандалов. У меня богатый опыт.

Взяв ее за руку, он встал и сказал:

– А теперь давай пойдем в кровать, я хочу обнять тебя.

Когда они устроились под одеялами, она тихо произнесла:

– Я знаю, что ты разочарован тем, что я не такая сильная.

– Во многих отношениях этот путь будет сложнее, и ты об этом знаешь. Но ты согласилась идти по нему. Это требует немалых сил.