Горький привкус любви

То, что произошло, требует самооправдания.

Я ведь ей не нужен уже как руководитель, она ни в коей мере не зависит от меня, так как уже через месяц защитит диссертацию.

Все началось в псковском ресторане, когда мы танцевали.

Лучший тест на сексуальную совместимость – танец, тем более такой, как танго. Если партнерша покорно следует каждому вашему движению, если вы с ней двигаетесь как единое целое под эту знойную, пробуждающую страсть музыку – это показатель того, что вам будет хорошо вместе. Ведь танго – это танец, имитирующий любовную игру.

А мы с ней танцевали именно танго, и она оказалась великолепной партнершей. Было от чего закружиться моей седой голове!

Но даже не это послужило поводом напроситься к ней в номер. Ведь она была так хороша в этот вечер! И зная о ее подчас чрезмерной застенчивости, мне хотелось дать ей понять, что она потрясающая женщина и способна свести с ума любого мужчину.

«Зайду в номер, обниму ее, поцелую руку и попрощаюсь, – думал я. – Достойный финал вечера. Разумно, красиво, уважительно и дальновидно. Вдруг, когда-нибудь потом, появится повод, так пусть это станет отправной точкой». Но она неожиданно перехватила инициативу, весьма искусно изобразив, что от страсти теряет сознание. Разумеется, я не мог ударить в грязь лицом.

Ну что, я оправдан? Похоже, что да.

***

Поздней осенью они сидели у камина, собственноручно сложенного Костей, пили ром «Мама Хуана», привезенный им из Доминиканы, и вспоминали, как выживали в начале девяностых годов теперь уже прошлого века.

– Слушай, Костя, а как ты рискнул заняться бизнесом? – спросил Семен. – И почему именно хлебным?

– Ну, почему хлебным – это понятно. Хлеб едят всегда, и чем голоднее время, тем больше. По объему потребления хлеба на душу населения определяется благосостояние страны. А в девяностых, как вы помните, время было совсем голодное. Вот как выживали ваши семьи?

– Я водил экскурсии по городу и играл в холле Европейской гостиницы, – отозвался Семен. – Помню, наши студентки, промышлявшие там проституцией, пока учились, делали вид, что не узнают меня, а потом стали здороваться – сначала снисходительно, затем с презрением.

– А я, как вы помните, бомбил. Один раз чуть не убили, отбирая машину. Газовый пистолет спас, – сказал Глеб.

– Ну а мы сначала решили бройлеров разводить – надеялись разжиться на продаже курятины, – но они столько жрут, что кормов было не напастись! – усмехнулся Константин. – Приезжаю как-то на дачу, а моя бедная Аня стоит у птичьего загона и плачет. «Что случилось?» – спрашиваю. А она: «Вот, на последние талоны купила пять килограммов проса, а эти, с позволения сказать, цыплята за пять минут в драку все съели. Больше кормить нечем».

Конечно – их тридцать голов, да здоровые такие вымахали за пять месяцев! Покормили их еще пару дней рубленой крапивой и забили. Продавать было себе в убыток. Да и где, кому? Закатали в собственном соку и год питались.

Родители Ани перед смертью успели приватизировать квартиру. Мы хотели ее детям оставить, а потом на семейном совете решили продать и купить пекарню. Наняли мастера и всей семьей ему помогали выпекать хлеб. Здесь же из окна и продавали. Дело пошло. Наняли рабочих, потом запустили три смены, поднялись и купили большую квартиру в центре.

Примечательно, что мы были еще в процессе оформления и, кроме районной администрации, никто об этом не знал. Тем не менее к нам домой пришли бандиты и потребовали плату за «крышу».

– И что, вы безропотно стали платить? – возмутился Глеб.