Горький привкус любви

Все трое имели дачи. И если у Кости с Семеном были маленькие летние домики на маленьких же клочках земли, то у Глеба была не дача, а целое сельскохозяйственное угодье. Что только не росло на его огромном участке! Яблони, груши, черешня, всевозможные ягодные кусты, а вдобавок – мощное, типично южное ореховое дерево; в теплицах же зрели сладкие арбузы и дыни. Но больше всего он гордился виноградником. Его в огромной теплице было более десяти сортов. Виноградные грозди поражали своими размерами.

– Такого крупного и сладкого винограда нет даже в доме моих родителей, хотя все это родом оттуда, – хвастался Глеб.

Однако его попытки вырастить персики так и не увенчались успехом. С завидным постоянством привозил он из Крыма саженцы, но они вымерзали через два-три года.

– Уймись, – увещевала его жена, – не приживутся они в таком холоде.

– То же самое все говорили о винограде, – отвечал Глеб. – И что мы видим? Урожай такой, что девать некуда, – впору винокурню строить.

Он вырос в собственном доме, его предки по материнской линии – понтийские греки – жили в районе Керченского пролива и занимались садоводством. Он называл себя крестьянином в сотом поколении и любил землю. Именно любил. Он прикасался к ней, словно к телу любимой женщины, и она отвечала ему взаимностью, давая потрясающие урожаи.

– Никто не может притрагиваться к земле без любви к ней и страстного желания возделать ее, – утверждал Глеб, и домочадцы охотно передали ему бразды правления. Вера, на зависть соседкам, нежилась в гамаке и лакомилась клубникой, собранной для нее мужем. А сыновья все чаще и чаще находили предлог остаться в городе, для проформы обратившись к отцу с вопросом:

– Пап, а ты на нас правда не обидишься, если мы не поедем на дачу?

– Поразительно! – как-то заметил Костя. – Мне кажется, воткни ты в землю палку – и она начнет расти.

– А мы это сейчас проверим, – оживился Глеб и, наломав веточек смородины, крыжовника, яблонь и груш, аккуратно закопал их в землю, что-то нежно нашептывая. Листья на них распустились одновременно с родительскими ветвями. Через три года он рассадил выросшие и окрепшие саженцы.

Огромный участок с трехэтажным домом достался Глебу в два раза дешевле стоимости земли. Дом, как крепость, возвышался на холме, его парадная часть смотрела на пологий спуск, уходящий в сосновый бор.

Его бывший владелец – генерал-майор, занимавшийся обеспечением продовольствием Северо-Западной группы войск, – в начале лихих девяностых затеял строительство трех баз отдыха для военнослужащих. Готовые постройки признали непригодными для эксплуатации, и генерал выкупил их за бесценок, поселив там своих многочисленных родственников. В конце девяностых «лафа» кончилась, и против него возбудили уголовное дело, но он успел сбежать за границу. Заочно его осудили и лишили звания. Родственники в панике без лишней огласки стали распродавать недвижимость. Так пятьдесят соток земли у озера с огромным домом достались Глебу за смешные деньги.

– Это награда за все мои мытарства, – любил повторять он, переезжавший с семьей десятки раз из одной коммуналки в другую, отвоевывая у жизни сантиметры жилплощади.

Они часто собирались друг у друга на дачах, но чаще всего бывали у Глеба, где до самого Нового года из подвала извлекались огромные грозди винограда и торжественно подавались к столу.

Глеб радушно принимал гостей на «симпозиумах» – так он называл эти встречи.

– А почему симпозиум? – поинтересовался как-то Константин.

– Ты что, забыл о моих корнях? Моя мать – гречанка, а в Греции, как известно, не на пьянку приглашают, а на интеллектуальные беседы, сопровождаемые вином и изысканной закуской.

– Ну, положим, теперь у вас в Греции тоже пьянки, а не симпозиумы, – ехидно заметил Костя.

– Это они с горя от четырехсотлетнего османского владычества запили, – рассмеялся Семен.

Так с легкой руки Глеба они собирались уже много лет, наслаждаясь интеллектуальными беседами, угощая друг друга приготовленными ими же изысканными блюдами, и жизнь свою без «симпозиумов» уже не мыслили.

***

Из дневника Глеба:

Как?! Как я мог преступить?

Существует весьма распространенное мнение, будто научные руководители спят со своими аспирантками. Это не так. Ни один уважающий себя мужчина не позволит себе воспользоваться зависимым положением девушки. Впрочем, я знал подонков, промышлявших этим, – все как на подбор ничтожные люди. Знал и о ситуациях, когда бедные жертвы вынуждены были уходить из аспирантуры из-за домогательств руководителя. Но это редчайшие случаи. Я никогда не позволял себе такого.

До сего дня.