Горький шоколад

Тимур почти сразу понял, что многие интересы у них совпадают: ролики, литература, летний лес и грибы, классическая музыка, акварельные пейзажи. Они просто созданы друг для друга. Несомненно! Не смутило Тимура и то, что Маша не имела собственной московской квартиры, дачи или хотя бы машины. Это, конечно, если серьезно задуматься о создании семьи. Впрочем, брак по расчету всегда претил, а тут и родители согласились: «Главное – сам человек, а девушка очень хорошая. Мы будем вам помогать». В том, что он жертвует своим благополучием, отдает, а не получает, было что-то героическое, очень положительное или, как сформулировал Тимур, – «человеческое». Ему нравилось ощущать себя нерациональным, класть в основание семьи личное чувство, а не деньги.

…Все эти дни Тимур усиленно занимался диссертацией, ездил на кафедру за подписью начальника, а за одно переговорил с оппонентом, и сегодня, когда вся суета осталась позади, было приятно позвонить Маше, а то и пройтись с ней по вечерним улицам. Но, странное дело, телефон молчал. Пустые гудки. «Аппарат отключен или вне зоны доступа». Встревожившись, Тимур сел за компьютер и щелкнул в закладках почту. Новых писем не было. Получается, Маша не ответила, а ведь последнее сообщение он отправил дней пять тому назад. Неужели что-то случилось. Он позвонил еще раз, а потом, задумавшись, вошел в социальную сеть, на свою страницу, и стал бессмысленно и быстро листать фотографии. «Телефон мог просто разрядиться. Но ведь и на письмо нет ответа…»

К сожалению, Маша так и не зарегистрировалась ни на одном популярном сайте, сколько он ни упрашивал, перечисляя плюсы. «Не хочется, – отвечала. – Это глупо, но мне представляется рыболовная сеть. Я бьюсь в ней, запутавшись. Среди писем, фотографий, чужих дел напоказ. Все лучшее должно оставаться втайне».

«Но никто не требует вываливать все, что имеешь. Просто нужно уметь в меру пользоваться…»

«Да знаю! Понимаю».

«Так что же?»

«Не хочется».

Такой вот плодотворный разговор. Сам Тимур отлично обустроил свою страницу: загрузил интересные фильмы и музыку, создал отдельный альбом, где размещал фотографии Маши, приятно, черт возьми, перечитывать комментарии, лишний раз подтверждающие правильность выбора. Вот они стоят вместе на фоне набережной. Весна. Маша в легком голубом платье и белых туфельках, улыбаясь, держит гвоздики (Тимур решил раскошелиться), а он, Тимур, в стильных брюках и рубашке навыпуск, обняв ее за плечи, смотрит радостно. Как молоды они и счастливы! С этим-то уж не поспоришь.

И друзья согласны, комментируют наперебой: «вы лучшие», «ах!», «твоя девушка – прекрасна».

Друзей у Тимура много – человек семьсот, откуда только нет. Даже из института, в котором учится Маша, несколько ребят добавились. На конференции, должно быть, запомнили. Конечно, выступал там не раз, и перед разными факультетами. Говорит он неплохо, умеет заинтересовать даже самой невзрачной и скучной, на первый взгляд, темой. И слушают его всегда внимательно. Очень внимательно. Мда…

18.

Тимур закрыл страницу, побарабанил пальцами по крышке стола, затем пересел на диван и вновь набрал номер. Гудки, падающие в глухой, мертвенный колодец; колодец непознаваемо глубок, точно космос. И вдруг они прекратились. Послышалось, такое знакомое и родное: «Але».

– Маша!

– А, привет, – она говорила так обычно и так легко, будто ничего и не случилось, у Тимура отлегло от сердца.

– А я испугался, дозвониться не мог…

– Странно, хотя, ну да, телефон был выключен.

– Как твои успехи?!

Маша на площади возле метро, рынок уже закрыт, она пробирается пустыми рядами вдоль темных палаток и сваленных в кучу коробок, грязь кругом и запах недавнего торга, так и чудится, что откуда-нибудь, из-за угла, протянется тонкая смуглая рука, до локтя покрытая волосами: «дэвушка, купите ботинки!», «дэвушка купите сухую черешню!» Все это днем, при ярком ливне солнечных лучей, а сейчас… Сейчас здесь очень тихо, изредка лишь кошка скользнет из темноты в темноту, сверкнув глазами.

– Нормально, – Маша не знает, что сказать еще, зачем она включила телефон, зачем ответила, как хочется просто идти, не размышляя ни о чем. Но Тимур все спрашивает и спрашивает:

– Что нового? Чем занимаешься? Какие лекции? Что читаешь?

В воздухе собирается дождь, Денис где-то сейчас… На сцене, быть может, посмотреть бы. А как они шли по улицам, все недавно, так еще живо.

Мелодия в метро рассыпается, словно брызги чашки, ударившейся в стену: осколки прозвенели, но мгновенный, казалось бы, звук остро застыл занозой под сердцем, хотя, быть может, это что-то другое.

– Ничего не читаю!

– Отдыхаешь?

– Нет.

– Как в институте?

– Я болела, Тимур.

– Как?!

– Да все уже нормально. Пока, я на улице. Пока.

Маша отключила телефон, чем сильно озадачила Тимура: вот так сразу, без предупреждения, посыпались короткие гудки; некоторое время он сидел на диване, смотрел на трубку, пытаясь понять, что бы это значило.

– Тим, – позвала с кухни мама, – идем ужинать, я курочку поджарила.