Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

— Я эту невесту тебе вручил, не за то, что ты мне пошлянку кинул, а за то, что ты искусство не уважаешь. Тебе разве неведомо, когда поёт Шаляпин, рот должен быть закрыт, как сейф в банке. В это время я признаю, только аккомпанемент строче — дроче и гармошку Монсура. Теперь ухаживай за ней, и чтобы в угол её не ставил. Держи её подле себя.

Еремей понял, что мастера в данное время не удастся разжалобить. Он сел за машинку, отодвинув швабру от себя, чтобы не мешала работе и сопя, принялся за работу. Он не слышал отпускающих в свой адрес шуток окружающих, Еремей полностью был поглощён работой.

Вдруг сзади он услышал мучительный стон мастера. Дядя Миша согнувши на своём столе в три дуги, держал правую кисть руки левой рукой и причитал:

— Ой-ой, как больно, спасу никакого нет.

Еремей встал и повернулся к дяде Мише:

— Что с вами, плохо дядя Миша? — засуетился он около мастера.

— Очень больно, золотой ты мой. Палец свело, боль адская.

Он с болезненно страдальческим лицом протянул Еремею указательный палец, на котором отсутствовало половина ногтя.

— На-ка дёрни? — попросил он Еремея.

Еремей взял мастера за палец и дёрнул.

— Шибче, шибче, золотой, — стонал дядя Миша.

Еремей быстро выбрал удобную позицию, приняв стойку стайера перед забегом, сильно дёрнул палец мастера.

Раздался оглушительный залп, с закроечного стола, которого не ожидал Еремей. Он с испугу упал на машинку, затем отбежал к дверям выхода. Толкнул ногой дверь и, хлопая глазами, посмотрел на мастера чумовыми глазами.

Все смеялись до слёз, а дядя Миша, как ни в чём не бывало, с серьёзным лицом запел.

Он упал возле ног
Вороного коня
И закрыл свои карие очи.

— Дядя Миша, разве можно так? — Еремей пальцем сверлил у себя в ухе, — так перепонки могут лопнуть и брови отвалиться, — с широко раскрытыми глазами шептал он.

— В здоровом теле здоровый дух, а тебе Еремей и пукнуть нечем, — засмеялся дядя Миша. Великая Фая Раневская говорит, что грустной попкой весело не звукнешь. Давай закрывай створку и проходи на рабочее место?

— А можно, я пока здесь посижу немного? — спросил Еремей.

— Посиди, если ты такой нежный и дворянских кровей будешь.

— Да нежный, — чтобы вы знали, я потомок графа Вяземского. Мои праотцы у него раньше служили и на воле меня все величали Червонный Еремей.

— Это, что, типа Червонец? — спросил дядя Миша.

— Нет, это золото высокой пробы. Мал золотник, да дорог. Так меня сравнивали с червонным золотом, — гордо заявил Еремей.

— Не правильно они талдычили. Вот ты потомок графа Вяземского, белая кость, сегодня меня прогневил. Так дворяне не поступали. И я бы примерил тебе другую формулировку. «Мала кучка, но сильно пахнет». Но за то, что ты сегодня героически отразил газовую атаку, я принял решение амнистировать тебя. И свою любовницу ковчу можешь поставить на место. А сейчас все работу дружно заканчиваем. Что не доделали, завтра первая смена доделает. Я сегодня приглашён на банкет к краснопёрым цирикам. Через час при полном параде, должен находиться за царским столом. Сегодня праздник людей в синих шинелях, с кумачовыми околышами.

Беда при помощи Филата, справился с заданием, сложил брюки и отнёс их в склад.

Дядя Миша дождался, когда ушёл последний портной, достал из грудного кармана деньги и протянул их Беде.

— Держи, спрячь подальше, пригодятся, когда может.

Беда свернул деньги в трубочку и засунул себе в шапку.

Он вышел на улицу. По безлюдной территории колонии лилась незнакомая музыка, похожая на марш.

У корпуса его дожидался Филат. За пазухой у него, что — то бугрилось и выпирало.

— Сейчас, Лёня, я тебе банку вынесу, погоди минуту, — сказал он Филату.

— Мне не надо никаких консервов, я сам вчера на свидании был. Хочу тебя угостить экзотикой. Я знаю, что виноват перед тобой, но лучше повиниться позже, чем никогда. — Это ананас, — протянул он вытащенный из — за пазухи большой плод.

— Пошли ко мне, — пригласил его Беда, — будем вместе лакомиться.

Они зашли в отделение, Бугор с Юркой играли в шашки.

Беда, словно хрустальную вазу, нёс перед собой сочный тропический фрукт.

Увидав его с ананасом, они вскрикнули от удивления. Они ни разу не видали в натуре, как выглядит ананас.

Разрезав самодельной заточкой на дольки экзотический плод, они приступили к приятой трапезе. Ананас был до того вкусный, что они обсосали до осушения кожуру плода. Ананас их только раззадорил, и из тумбочки были извлечены деликатесы, привезённые Максимом.

Лёня Филатов, почувствовав себя ровней с сидящими рядом пацанами, решил разоткровенничаться. Он сообщил, что знает тайник Шамиля, где тот прячет водку с вольной одеждой. И всё это он бережёт к досрочному освобождению.

— А где это водку он интересно достал? — спросил Гесс.

— Он её два месяца назад украл в машине у водителя, который рыбу в столовую привозил, — сказал Лёня. — Шофёр кипешь не стал подымать, боясь, что может за это лишиться работы. Но Шамилю пожаловался. Шамиль обещал найти крысу и до сих пор ищет.

— А где у него нычка? — заегозил от нетерпения Юрка.