Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

— Здесь по времени не стыковка получается, — возразил Рюмин. — Сулимова поступила в больницу в девять утра, а Беда в девять тридцать был у Волина дома, так быстро преодолеть такое расстояние он не мог. Здесь самолёт нужен.

— Чего тут гадать, — надо ждать, когда оживёт Сулимова, а мне вероятно надо сегодня выезжать в Горький на встречу с Бедой. Пощупать его, что это за гусь, — сказал Краснов, — пойду сейчас доложу Васильеву обстановку. А ты тряси Магаданского, должен он всё равно пролить свет на ситуацию. И постоянно звони в больницу. А Монтёра я нагоняю отсюда. Если он нам понадобится, мы его всегда вызовем.

Не бойся он чистый

Иван вернулся домой утром. Настроение было скверное. В поезде он всё передумал, тревога внутри сидела безвылазно. Ему казалось, что произошло с Лёней Савельевым, отчасти вина лежит на нём. Не смог переубедить товарища в его утопических футбольных планах, ввёл его в соблазн и создал ему все условия, чтобы он с лёгкостью открыл шкатулку.

«Как в глаза его родителям смотреть? — думал он, а смотреть и рассказать о трагедии с их сыном необходимо. И сделать это надо сегодня. Плохо быть вестником несчастья».

Руководство команды вначале посчитало, что нет необходимости сообщать родителям, надеясь на успешное выздоровление Лёни, но когда поняли, что травма тяжёлая, возложили эту неприятную миссию на Ивана.

Он побрился, выпил чаю и пошёл к Савельевым.

Дома была мать. Он, не сгущая красок, рассказал матери, что Лёня лежит в больнице, сунул ей в руки адрес местонахождения сына и быстро ушёл.

Возвратившись к себе, домой застал там дядю Гришу и Нинку.

— Мы вам клюквы целое ведро принесли, видишь какая сочная, — Нинка показала на цинковое ведро, заполненное клюквой.

— Я бы сказал кислая, а не сочная, — поправил её Часовщик. — Где это видано, чтобы клюква зимой была сочной. Мороженная она, и хорош ботать здесь, отваливай домой, а я с Ванюшкой пообщаюсь.

— Куда ты её дядя Гриша гонишь? — спросила Манана.

— Сейчас я вас вином угощу настоящим кавказским.

— Вино, конечно хорошее, спору нет, но мне его много надо, — сказал дядя Гриша.

Он подъехал к столу. Достал из грудного кармана бутылку водки и поставил её на стол.

— Вот самый русский и самый ходовой напиток.

— Дядя Гриша я много вина найду, — увидав бутылку на столе, обиженно проговорила Манана.

— Ты его Манечка, прибереги на чёрный день, а мы водочки выпьем, — отказался он от вина.

Часовщик редко называл её настоящим именем. Чаще прибегал к дочке или Манечке.

— А я от вина не откажусь, — радостно воскликнула Нинка.

— А тебе я сказал, вали домой холодец вари, — бросил он грозный взгляд на свою сожительницу.

— Дядя Гриша, вы меня в неудобное положение перед ней ставите, — вступилась Манана за соседку. — Она ноги била на болотах осенью, клюкву собирала. Нам принесла целое ведро.

Я здесь хозяйка и мне решать, как с гостьей поступить и чем её угостить.

Часовщик возражать не стал Манане:

— Делай, как знаешь, — махнул он рукой, — только в лес Нинку не загонишь. Она змей боится, а клюкву мне с заготовительной конторы сегодня привезли в виде гонорара. Я им почти все настольные весы отладил.

Манана провела Нинку в зал, а Часовщик остался с Иваном на кухне.

— Рассказывай, как ты съездил с умом или без толку? Бочата вернули? — спросил дядя Гриша.

— Нет, но след нашли и волков вычислили быстро, кто Лёню бомбанул. В Грузию их увезли к скупщику Габо.

— Габо. Не из Батуми случайно? — спросил Часовщик и, не отстёгивая своего приземистого транспорта, ловко взобрался на стул.

— Дядя Гриша ты меня поражаешь! Ты что весь Союз знаешь?

— Я должен знать тех, кто бабки неправедным путём зарабатывает. Но лично, я с этим Габо, не знаком, а вот заочно его фармазонные дела мне приходилось ворошить. Плохого за ним ничего не было. Он кидал некоторых чмырей, по делу и без дела. Бабки ему пришлось, тогда в общую кассу сдать. Он не в законе, но наши законы уважает и ценит. Если часы к нему попадут, то они сразу вернутся. Я сейчас выпью и заеду на телеграф. В Батуми отправлю телеграмму Зурикеле. Он перехватит часики, иначе они могут уехать к басурманам.

— Керя тебя хорошо встретил в Сызрани? — спросил он у Ивана.

— Нормально. Мы заехали в больницу, а потом на вокзал. Через час, после вокзала он уже колол гопстопников. А помог нам разыскать их Монтёр, который меня метил. Я с ним не разговаривал. Зло уже давно прошло, и к тому же его Керя выгнал сразу. Мне пришлось в этой хате переночевать, а утром я отправился на поезд. Жора Магаданский контроль держит за котлами, он с нами был до последнего мгновения.

— Этот парень сделает что угодно, он ждёт своей очереди на коронование. Спит и видит себя вором в законе. Если брегет привезёт, наверное, коронуем его. У него заслуг много перед нами. Заслужил парень своей короны!

— Дядя Гриша, честно говоря, у меня после этой поездки плохой осадок остался. У Лёни травма серьёзная, менты его блокировали капитально. Если он их наведёт на своих обидчиков, то милиция займётся и часами. Потом будут меня пытать, откуда часы. Что я им отвечу?