Горькое счастье (СИ)

  - Хорошо. Лысый, дай-ка мне сюда бинт и ваты клок.

  Парень недобро взглянул на Михаила, подал, что его просили. И вскоре повязка на глаз была наложена. Йодом Хлынов прижёг ранки и сказал:

  - Все, достаточно. Береги глаз, Нельсон.

  И захлопнул дверцу.

  Кудрявый все ещё стоял у машины. Он был зол.

  - Думаешь, тебе это сойдёт? - бросил он. - И не надейся.

  - Да пошёл ты! - отмахнулся Михаил. - За похищение людей тоже по головке не погладят.

  А через две недели на мотоцикле "Урал" за Хлыновым приехал участковый Вахонин, усталый равнодушный человек. Сообщил, что его с Михаилом вызвали в районное отделение. И они поехали.

  Странно. Выходит, гастролёры всё же заявили в милицию. Однако Михаил не испугался, был уверен, что его положение предпочтительней, чем их собственное.

  Но все пошло не так. В заявлении водителя было сказано, что Хлынов, находясь в состоянии опьянения, без всяких на то причин метнул в проезжавшую мимо машину бутылку с растительным маслом. Чем причинил ему телесное увечье и нанёс существенный материальный ущерб, кроме того, подверг опасности жизнь ещё двух пассажиров - свидетелей происшествия. И Михаила определили в СИЗО.

  Попытки Хлынова добиться объективного расследования дела ни к чему не привели. Следователь Курепко заявил, что Даша Сотникова уехала на Дальний Восток к родственникам, и там её уже опросили. Она дала показания, что с ней ничего не случилось. Новых свидетелей происшествия не нашлось. И никакого третьего пассажира в салоне автомобиля на тот момент не было.

  Ему посоветовали не усугублять свою вину никакими заявлениями. И дали два с половиной года колонии общего режима.

  В колонию Хлынов попал в конце января, под вечер. В дороге он жесточайшим образом простудился, без боли уже не мог ни согнуться, ни повернуться. Но осмотреть его было некому - все медики на дне рождения. Однако порядок есть порядок. Всю партию прибывших осуждённых определили в карантин, подстригли и повели в баню. Это и спасло Михаила.

  В ту пору истопником бани был немец Генрих Кренке. Он отбывал срок за убийство любовника жены. Стукнул его молотком и сообщил об этом в милицию. А когда попал в зону и помылся в мрачной и холодной бане, то попросил начальника лагеря разрешить ему недели полторы поработать в ней, чтобы привести ее в порядок. Получил добро и взялся за дело. Проработал он десять дней.

  Первым на помывку запустили самый лучший отряд. Заходят ребята, осматриваются, замечают: стало светлее. Все отремонтировано, отскоблено. Вдоль всех стен - полки в три яруса, захотел прилечь, погреться - веник под голову и отдыхай, пожалуйста. В бане стало тепло, уютно. Это Кренке заново переложил печь. Для того чтобы она держала тепло, использовал танковые траки. Одним словом, все сделано по-хозяйски.

  Немец тотчас заметил, что Михаил сильно простужен. Он отправил его в парилку, сказал: "Сиди, жди меня". Тот сидит, потеет. Когда Кренке освободился, пришёл с пачкой соды.

  - Ну-ка, парень, ложись на полку, растирать буду. Эта штука из тебя живо всю хворь выгонит. - И все его тело натёр содой. Сказал: - А теперь сиди и терпи, сколько сможешь.

  Мишка высидел часа полтора, смыл всё под душем и вернулся в карантин. Утром встал и не поверил: ничего не болит. Нагнулся, присел - хорошо. Только кожа "горит". Так он тогда и спасся.

  Зинка к нему так ни разу и не выбралась, лишь однажды написала. Попросила у него прощения и сообщила, что к ней вернулся Данилка и, что она - "в положении". Через одиннадцать месяцев Мишкиной отсидки она родила мальчика. Хлынов на неё даже не рассердился за это. "Бог с ней", - махнул он рукой, и совсем перестал думать о ней.

  В зоне Михаил поставил себя достаточно независимо, чем быстро нажил себе и друзей, и врагов. Время от времени блатные пытались подчинить его, но безуспешно. "Хлын", даже если его подкарауливали одного, не паниковал, и дрался изобретательно и ловко. А, выпутавшись из передряги, никого не сдавал.

  Когда пошла вторая половина срока, Хлынову сообщили, что готовят документы на его условно-досрочное освобождение. Он воспрянул духом, стал думать о будущем. Однако это было сказано прилюдно. И блатные, чей авторитет он неоднократно подрывал, отомстили ему. Они втянули его в большую драку. И об УДО пришлось забыть.

  Впереди было ещё более года, но расстаться с мыслями о свободе он уже не смог. Нынешняя во многих отношениях примитивная жизнь стала тяготить его. Нужно было чем-то заняться. И для начала он решил разобраться в нюансах своего уголовного дела. Пришлось взяться за чтение уголовного кодекса.

  В библиотеке колонии недостатка в подобной литературе не было. И Хлынов самостоятельно прошёл "курс правового ликбеза". Однако этим не ограничился, а пошёл дальше. Неожиданно для себя Михаил почувствовал вкус к распутыванию юридических головоломок и коллизий. Пригодятся ли ему когда-нибудь эти навыки или нет, даже не думал. Но своего занятия так и не бросил.