Горничная для принца

- И ты этому веришь?

Гул постепенно затихал и зарево исчезло. Но страх остался.

Этот тревожный сон и слова Лилианы подействовали удручающе.

- Конечно верю, - раздраженно проговорила Лилиана, - Говорят, до нас, тут были другие горничные и тоже все красивые и где по-твоему они теперь?

- Где?

- Их съело чудовище, неужели непонятно.

- Я о таком не слышала.

- Ты же ходишь одна по коридорам, ни с кем разговариваешь, вот и не знаешь. А мы убираем в замке и между собой переговариваемся, когда никто не следит. Тут у них вообще все очень странно. Я боюсь, я хочу домой, - плаксиво сказала она и спряталась под одеяло, чтобы поплакать.

- Ты думаешь, нас убьют? – тронула я её за плечо.

- Не знаю. Я думаю, что всё это очень страшно, - она вылезла из-под одеяла, на глазах блеснули слёзы.

Я легла, сжалась в комок, укуталась покрепче. И затихла. Снова вспомнила человека в саду. Красивого, молодого парня с рукой чудовища…

А что если он и есть то чудовище, о котором все говорят?

Значит и меня оно тоже съест.

Я закрыла глаза и снова передо мной его красивое лицо, стройное, сильное тело. И цветок, который он протянул мне.

Нет, не верю.

Утром после завтрака все пошли на работу. Я вместе со всеми.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

26

Чем выше мы поднимались по лестницам, чем больше коридоров проходили, тем вычурнее украшения, богаче обстановка. Из стороны в сторону я крутила головой, не успевая рассматривать всю эту нереальную красоту. Огромные окна, расписанные потолки, высокие двери, и утончённая мебель.

Теперь я в полной мере почувствовала, что нахожусь в замке, где живёт королевская семья.

Тут даже слуги одеты иначе, чем те, что работают на нижних этажах. Здесь прислуга более элегантная, но несколько высокомерная по отношению к нам. Мы словно стая воробьёв среди разряженных павлинов, пролетаем мимо, получая вдогонку лишь высокомерно насмешливые взгляды.

Все девушки видели это уже не раз, они работают тут каждый день. Я же оказалась здесь впервые. Конечно,  мне очень интересно посмотреть на всё это великолепие.

Сказать, что я поражена, ничего не сказать. Никогда в жизни я не видела подобной роскоши. Даже не представляла, что такое бывает.

Чем дальше мы заходили, тем больше чувствовалась суета приготовлений к большому приёму и тем многолюднее вокруг.

 Иногда нам встречались наряженные в странные, яркие платья дамы и не менее странные  господа. В их одеждах много красок и удивительных деталей. Изумлённая необычными покроями, я смотрела во все глаза, не в силах оторвать взгляд, от дамы в невероятном платье или господина в богатом наряде.

Лилиана всё время одергивала меня и напоминала, что рассматривать этих людей нельзя. Что мы прислуга и должны смотреть в пол.

Когда кто-то из этих господ приближался, вереница горничных останавливалась и  приседала в ожидании пока она или он пройдёт.

Все они важно ходили о чем-то разговаривали и почти не обращали внимания на нас горничных.

Конечно, ведь мы, люди низшего сорта. Идём себе серо-голубой массой, нечего на нас и смотреть.

Наконец мы остановились у двери. Паулина открыла её и мы вошли в помещение где красота закончилась. Тут было все, как и внизу, откуда мы пришли. Обычные стены, простые окна, дощатый пол.

После распределения обязанностей, я с Лилианой пошла в одну из комнат, которая называлась - гладильная. Тут нам предстояло весь день гладить портьеры,  ламбрекены и готовить кисточки.

В гладильной очень жарко, от большой печи, на которой греются утюги. Они тяжёлые и страшно неудобные, но пришлось приспосабливаться. Нужно было гладить аккуратно, стараться не повредить дорогую ткань штор, осторожно прикладывая утюг.

И хоть никогда раньше я не гладила, вскоре наловчилась делать и это. В таверне у Жанеты не было утюга, он там был просто не нужен. Комнаты для постояльцев в её таверне недорогие, а значит и бельё в них никому и в голову не придёт погладить. Это просто не нужно.

Целый день, с одним лишь перерывом на обед, мы гладили шторы.

К концу дня я страшно устала и почти валилась с ног. Всё тело болело от таскания туда сюда тяжеленого утюга. Хотелось скорее съесть свой ужин и свалиться в кровать.

- Что это за работа? Я ничего не чувствую. Со свечами никогда так не уставала, - стонала  я перед сном.

В кровать я упала и почувствовала долгожданное избавление от всего. Хотелось просто закрыть глаза, ничего не говорить и не делать.

- Ага, тебе хорошо говорить, ты пару дней сейчас погладишь и снова пойдёшь свечи разносить. А я уже столько дней с этим утюгом стою. Запарилась вся. Хоть бы скорее шторы перевешали. Потом их снимут и спрячут до следующего приёма. Они помнутся в сундуках, а потом снова гладить.

- Да, утомительно, - сказала я мечтательно.

Надеюсь, меня поставят обратно на свечи. Иначе, как же я снова увижу человека в саду?

- Не то слово – утомительно, это просто ужасно. Я хочу домой. Там я и за день не делала столько работы, сколько здесь меня заставляют делать за час.

- Я домой не хочу. Потому что у меня нет дома, - я закрыла глаза.