Город

Павел понял, к чему ведёт охранник. Тогда он не повёл и глазом, сел на корточки, спрыгнул в яму, лёг.

— Начинай, — бросил стражник уже другому человеку.

Весь перемазанный в собственной крови, человек вытащил лопату из земли и свалил на Павла первый ком.

— Эй, эй, ты что делаешь? — Прикрикнул на него Паша.

— Закапываю тебя заживо, — сказал человек, сплёвывая кровь.

Вниз полетел ещё один ком, ещё один, ещё. Музыкант стал медленно, но верно, погружаться под землю. Земля начинала давить ему на грудь, залеплять рот и нос. Неужели так и закончится его миссия, его борьба за всех этих людей, один из которых прямо сейчас закапывает его живьём?

Лопата работала, комья земли продолжали падать на него, в какой-то момент ему действительно стало нечем дышать.

— Хватит, — крикнул охранник. Он взял Павла за руку и достал его из ямы обратно.

Паша встал на ноги, но сам продолжал дрожать от шока. Он уже почти смирился со своей смертью. Под ним образовалась лужица не из под слёз.

— Ложись, — приказал охранник снова человеку, делая вид, что не замечает лужи под музыкантом. Он лёг.

— Начинай, — повторил приказ стражник, но теперь уже снова Павлу.

Павел взял лопату и начал закапывать человека заживо.

Удивительно, но спалось намного лучше, чем вчера. Что-то внутри Скрипача сломалось, обломилось, точно сухая тоненькая веточка, которая невероятными усилиями долгое время держала пудовый груз, но наконец-то не выдержала и обломилась. А что если бы он снова не стал копать? Что если это была проверка?

Павел пытался отвлечь себя от дурных мыслей мыслями о своей миссии — отец той девочки, вероятно, ещё жив, ещё здесь, работает. Нужно пересечься с ним, поговорить о Многонога, а также запросить помощи у отца. Что бы позавчера не произошло, это было позавчера. Не сегодня, и даже не вчера. Поза. Вчера. Хотя Паше тяжело давался счёт дней. Его кашель усиливался, в этом он был уверен, но больше он не был уверен ни в чём. Сколько прошло дней с момента его заточения он тоже точно сказать не мог.

Кроме мыслей о благих целях, Павел пытался отвлечь себя подслушиванием за чужими разговорами.

— Слышал, чё?

— Чё?

— Совсем недавно несколько наших сбежало.

— Да ладно? Как?

— Да тут всё один перец без зубов шастал, сел играть с нами в Умри, подумал, мол, развлечётся щас. А ему оп и с первого раза Умриха выпала, представляешь? Дважды проиграл.

— И? Сбежали то как?

— Да они договорились, что его, проигравшего, консервой возьмут с собой, стянули силой одежду с кого могли стянуть, украли у тех, у кого могли украсть, снарядились и вышли наружу.

— То есть они не в Город пошли? Раз одного взяли, чтобы потом сожрать.

— Получается, что так. Но ты ведь слышал о буре?

— Не-а, расскажи-ка.

— Говорят, идёт буря, названная Великой Бурей, сметает всё на своём пути. Люди покидают свои города и бегут, сбиваясь в огромные толпы беженцев.

— А-а, об этом я слышал. Не знал, что ты в это веришь.

— Верю, и очень даже верю. Надеюсь, мы сможем здесь отсидеться и переждать эту Великую Бурю.

— Ты здесь если и переждёшь что-то, то только собственную смерть.

Пустой желудок неприятно постанывал, пах болел не меньше, но чужие разговоры расслабляли и отвлекали от болей.

Павел проваливался в сон.

— Капитан должен узнать о том, что здесь происходит, — заявил один из копателей.

Второй покрепче ухватил кирку, ударил по угольной породе, стряхнул пот со лба и спросил:

— А ты думаешь он не знает?

— Конечно, не знает, — заявил копатель. — Это его подчинённые не докладывают ему всей правды. Капитан должен узнать о том, что здесь творится, тогда он придёт и спасёт нас.

Павел успел подслушать этот небольшой отрывок разговора и поспешил удалиться. Его тело ужасно болело, но уголь сам себя не соберёт и не добудет, а значит его рабочий день закончится ещё не скоро.

Исхудавший Павел сновал меж угольных куч со своей тачкой, которая ему досталась от Деда Парфения, пока не наткнулся на человечье тело. Музыканту еле-еле хватило сил, чтобы взвалить человека на тачку в одиночку. Он не был тяжёлым, тяжёлым среди заключённых никто не был. Просто Павел был невероятно слаб. Он вроде как совсем недавно проснулся, но ни бодрости, ничего подобного не чувствовал. Если ему что-то и добавляло бодрости, так это только удары дубинок и кнутов по спине.

Скрипач поспешил вывалить тело к горе трупов, чтобы не получить очередной заряд бодрости.

А пока Паша занимался делом и собирал уголь, он вглядывался в людские лица. Не для того, чтобы кого-то найти, нет, просто вглядывался. И пока он на них смотрел, кое-что понял. Лица людей в этом месте, да и в самом Городе всегда были похожи на что-то, но он никак не мог понять на что. А теперь понял:

Лица этих людей ужасно похожи на ворота тюрьмы.

Крякнул граммофон и зазвенело в ушах.

— Обед! — Огласило Чернуху, оставляя после себя глухое эхо.