Город Антонеску. Книга 1

Город был разрушен почти до основания, но для Шоберта нашелся один почти не пострадавший особняк на проспекте им. Штефана чел Марэ. Здесь и произойдет эта примечательная встреча.

Ойген фон Шоберт – типичный прусский офицер, высокий, худой, с гитлеровской щеточкой усов над верхней губой – вышел навстречу гостю, щелкнул каблуками и дружески протянул руку.

Дружески, мы сказали.

Может быть, несколько нарочито дружески.

Ойген Шоберт, так же, как генерал Хауффе, презирал румын.

Однако, в отличие от Хауффе, он был воспитанным человеком и, стремясь не обидеть сверхчувствительного румына, тепло приобнял его и повел в дом.

Генералы удобно устроились в уютном салоне особняка, видимо, в спешке покинутого прежними владельцами-жидами, и завели дружескую беседу на французском, которым прекрасно владели оба.

Шоберт предложил гостю молдавское вино, и они подняли бокалы, как водится, за фюрера и за будущую Победу.

Они, конечно, слышали и выстрелы, и крики за окнами – там, на проспекте Штефана чел Марэ, убивали. Но это их не тревожило, как не тревожила и собственная, такая счастливая, как им казалось, судьба.

Не ведали они, что не видать им будущей Победы. Не ведали, что все уже отмерено, все решено – для них, как и для тех несчастных, гибнущих на проспекте Штефана чел Марэ. Не ведали, что «Аннушка уже разлила масло».

Фон Шоберт не знал, что жить ему осталось менее двух месяцев. Не знал, что уже 12 сентября 1941-го личный самолет его «Fieseler-Storh», совершая вынужденную посадку под Николаевом, угодит на минное поле.

А Антонеску и в самом жутком сне не мог себе представить, что через два с лишним года очутится в… Москве, но не как победитель большевистской России, а как узник Лубянки.

Но все это будет, конечно, потом.

Пока же – они смакуют молдавское вино и говорят о дальнейших планах своей победной кампании и, в частности, о планах захвата «крепости Одесса».

А за окнами особняка, на проспекте великого Штефана чел Марэ, продолжается убийство.

Бельцы были «освобождены» еще неделю назад, 9 июля 1941-го.

Вместе с солдатами 3-й румынской и 11-й германской армии в город вошел жандармский легион «Бельцы» под командованием майора Михая Бэулеску и немецкая Зондеркоммандо «SK-10a» под командованием оберштурмбаннфюрера Гейнца Зеетцена. Та самая Зондеркоммандо, которая вскоре кровавым катком прокатится по Югу Украины. В октябре 1941-го она будет расстреливать евреев в Мариуполе у агробазы им. товарища Петровского, а в августе 1942-го – в Ростове в Змиевской Балке.

Получив 17 июля 1941-го приказ согнать евреев в гетто, убийцы уже на следующий день начали готовить акцию[78].

Обратите внимание! Они действовали в полном соответствии с методикой Адольфа Эйхмана.

Прежде всего был создан юденрат, от которого потребовали подготовить список всех жидов города.

Но юденрат… наглость-то какая!.. подготовить список отказался.

Пришлось согнать всех членов юденрата во двор банка «Молдовеняску» и расстрелять их.

Впрочем, расстреляли только одиннадцать.

Двенадцатому, председателю юденрата, очень богатому человеку Бернару Вальтеру удалось остаться в живых. По свидетельству самого Вальтера, его спас «по дружбе» начальник местного отделения сигуранцы майор Агапие.

Расстреляв юденрат, принялись за жидов, списки которых они все-таки где-то раздобыли. Акция проводилась, кстати, под руководством того самого майора Агапие. Собрав партию в 44 человека, он вывез их к каменному карьеру, поставил на колени и, засунув два пальца в рот, свистнул…

Жандармы разрядили ружья…

А уничтожение евреев в городе между тем продолжалось.

На Кишиневской улице в синагоге сожгли живыми около 300 женщин и детей. Почти столько же евреев-мужчин расстреляли во дворе Крестьянского банка в Слободзее. Во дворе распивочной Переца расстреляли 12, и еще 7 в одном из дворов на Церковной улице.

И еще… И еще…

И все это было настолько варварским, настолько диким, что вызывало даже возмущение немецких палачей.

ИЗ РАПОРТА ЗОНДЕРКОММАНДО «SК-10а»

17 июля 1941 г.

Зондеркоммандо «SК-10а» задерживается в Бельцах.

В последние дни снова имели место эксцессы румын против местных жидов.

Точное число убитых установить невозможно, но предположительно их было больше сотни.

У румын нет никакой системы в обращении с жидами.

У нас нет возражений против казней, если казни организованы надлежащим образом.

Однако румыны обычно оставляют тела на месте расстрела и не закапывают их.

Убийство евреев в Бельцах совершалось с каким-то особенным варварством.

И невольно возникает мысль, уж не связано ли это с тем, что именно в эти дни здесь находился глава РСХА группенфюрер Рейнхард Гейдрих.