Город Антонеску. Книга 1

Ввиду особой важности этой директивы – она была подписана не только Верховным Главнокомандующим, но еще и начальником штаба Шапошниковым. И передана не по телеграфу, а доставлена прибывшими из Севастополя весьма необычными «курьерами»: заместителем наркома Военно-морским флотом вице-адмиралом Левченко и начальником оперативного отдела штаба капитаном Жуковским. В тот же день, кстати, были получены еще две телеграммы, касавшиеся эвакуации войск. Одна от народного комиссара адмирала Кузнецова, а вторая – от начальника главного политического управления флота комиссара Рогова. Высокое начальство требовало провести эвакуацию войск без потерь, не повторяя ошибок, допущенных при эвакуации Таллина, в процессе которой погибло 62 корабля и более 10 тысяч человек.

Встретив «курьеров», контр-адмирал Жуков немедленно собрал Военный совет и зачитал директиву Верховного – голос командующего глухо звучал под каменными сводами катакомбы на улице Дидрихсона.

Историки любят рассказывать о том, какое тяжелое впечатление произвела эта директива. Все члены Военного совета, а особенно товарищ Колыбанов, были потрясены, удивлены и… что там еще?.. да, ошеломлены приказом «о сдаче Одессы».

Приказом «о сдаче Одессы»?

Но в директиве нет ни единого слова «о сдаче Одессы»!

Да и Одессы как таковой там тоже, кажется, нет.

Мы помним – речь там идет просто о «переброске войск»!

И все же товарищ Колыбанов, видимо, был поражен, поскольку даже вскочил со стула и возопил: «Нет! Это невозможно! Тут какое-то недоразумение!»

Так, во всяком случае, живописует эту душераздирающую картину генерал Аркадий Хренов.

Но нам почему-то кажется, что это несколько… преувеличено.

Ведь члены Военного совета прекрасно знали, что время пришло.

Или точнее – что «время вышло».

Численность войск, защищающих Одессу, сократилась до минимума – остатки Приморской армии, два поредевших отряда морской пехоты и народное ополчение – старики и подростки. Всего около 35 тысяч бойцов противостоят 4-й румынской армии и 72-й германской пехотной дивизии в составе 340 тысяч солдат и офицеров.

Шутка ли – десятикратное превосходство!

И в городе неспокойно – население волнуется.

Да как тут не волноваться?

Бомбежка усиливается с каждым днем – более 400 зданий разрушено, более 1000 человек похоронены под развалинами, около 1800 валяются в госпиталях, да и сводки Советского Информбюро, как их ни приукрашивай, с каждым днем становятся все страшнее – германские войска уже захватили Киев и вторглись в пределы Крыма. Опасность нависла над Севастополем, и, если Севастополь падет, «героическая оборона» Одессы станет не только бесполезной, но и невозможной. Просто потому, что эта «героическая оборона», кроме безусловного героизма защитников города, держится только на помощи, прибывающей из Севастополя.

Все это, конечно, прекрасно понимали члены Военного Совета, а посему директива Верховного не могла застать их врасплох, удивить и ошеломить.

Директива была получена и… всё!

Буквально с этой минуты начался отвод и эвакуация войск.

«Первый» свалил…

Еще не забрезжил рассвет, когда на транспортах «Украина» и «Жан Жорес» ушел из Одессы 638-й полк 157-й стрелковой дивизии. Остальные части уйдут в ближайшие дни.

Массированный отвод войск с рубежей обороны обычно очень опасен.

Эту опасность, видимо, хорошо понимал товарищ Колыбанов и, как мы уже вам рассказывали, в ночь на 5 октября драпанул на быстроходном морском охотнике.

Да, конечно, Колыбанова можно понять – оборонительные рубежи оголяются, и если румыны ворвутся в город, он будет первым, кого повесят в центре Соборной площади на том самом столбе, откуда все еще продолжает хрипеть раструб репродуктора: «Одесса была, есть и будет советской!»

Так что ему действительно нужно было «делать ноги».

Но все-таки интересно, как объяснил он эту необходимость Военному совету?

Или не объяснял, а просто так ушел – «по-английски»?

Жители города, те, не подлежащие эвакуации, не должны были знать, конечно, об отъезде первого секретаря.

Но они узнали…

Как? Непонятно!

Узнали и, как обычно бывало в Одессе, посмеялись, придумали два-три анекдота, сочинили частушку и… запаниковали…

«Первый свалил» – это уже серьезно!

Нет, конечно, кроме побега товарища Колыбанова были для паники и другие причины: усталость почти круглосуточной работы в госпиталях, на производстве оружия, на копке противотанковых рвов, на строительстве баррикад.

Сказывались бомбежки, пожары, ночи без сна в подвалах, в щелях. Страх за отцов и братьев на передовой, страх за детей здесь, в «тылу»…

С 1-го октября прекратилась выдача сахара и муки по продуктовым карточкам, и это тоже подлило масла в огонь.

В городе стала чувствоваться какая-то странная атмосфера, какое-то общее напряжение. Трудно было не заметить прибывающие в порт корабли. Только за последние сутки – теплоходы «Армения», «Украина», «Котовский», крейсер «Красный Кавказ», тральщик «Егуржа», сторожевые катера…