Город Брежнев

Виталик до сих пор не мог себе простить, что однажды не выдержал и спросил про это противоречие на лекции по обществоведению. Не потому простить не мог, что ответ его потряс, и не потому, что обратил на себя чье-либо внимание. Всему техникуму было плевать, в первую очередь лектору, усыпанному перхотью серому гномику в сером же и таком засаленном, что хоть картошку жарь, костюме. Глупо задавать такие вопросы в принципе, обращать на себя внимание и подсказывать кому-то еще про подкоп под стеночку, ведущий вперед и вверх, к теплому сортиру, джинсам, кроссовкам и водке с черной этикеткой. Виталик это понял, едва закончил формулировать дурацкий свой вопрос, и поспешно сел на место, моля, чтобы гномик его послал и чтобы никто из одногруппников ничего не запомнил.

Так и вышло. Никто не запомнил, а гномик не то что послал, просто снисходительно насыпал горсть вызубренных фраз про новую историческую формацию, развитой социализм и направленность революционного начала на национально-освободительную борьбу и антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу. Виталик старательно кивал, хоть снисходительность обозлила его настолько, что он полдня незаметно ходил за лектором по улицам, придумывая, как стукнуть в перхотный эпицентр и куда потом гномика оттаскивать. Не придумал – зачищать местность его тогда еще не научили. Поэтому решил: дадим новой исторической формации шанс убедить нас. А не убедит – сама виновата.

Пока убедить пыталась, старательно так. Оставалось не спугнуть.

И вот вам здрасте.

Сперва Виталик не считал ситуацию совсем трагичной. Артур оправдывался не очень искренне, зато убивался всерьез, при этом, похоже, был готов и дальше держать переживания при себе, как держал все эти недели. Жалко пацана, во всяком случае, жальче, чем капитана Хамадишина, который, оказывается, сам нарвался – целиком и полностью, во всех смыслах. На то и напоролся, как говорится.

И пусть менты-дурачки продолжают потрошить родню убитого мальчонки да конторских пацанов – и разыскивать неуловимых цеховиков. Упорные слухи, за месяц с лишним не уставшие бродить по городу, объясняли, что только подпольные жучки-миллионеры и могли набраться дерзости для демонстративного убийства милицейского капитана.

Виталик сомневался в этом с самого начала, подозревая банальщину вроде рассерженного мужа-рогоносца, но, естественно, никому об этом не сказал, в том числе комитетчикам, допросившим его через три дня после убийства. Допрашивали всех, кто в течение последних лет соприкасался с Хамадишиным по служебным и прочим надобностям.

Значит, не рогоносец. Но и никто из расхожих версий. Забавно.

По крайней мере, теперь все стало на свои места. Места паршивые, неудобные и не очень устойчивые – зато согласно купленным билетам. Радовало, что Виталик не имел к их покупке никакого отношения. Вообще.

Артур считал иначе.

– Я думал, вы раньше придете.

Виталик не сказал, что индюк тоже думал, а просто поднял бровь, ожидая продолжения. Артур смутился и сказал вроде не то, что собирался:

– Ну, на ноябрьский концерт. Вы же руководитель, а даже не увидели, как получилось.

Ты мне претензии предъявлять будешь, молча изумился Виталик. Что-то многовато Вафиных с претензиями на меня одного.

Артур поморгал и спросил:

– Витальтолич, а с остальными что будет?

Виталик сделал лицо совсем сдержанным, честно пытаясь понять. Артур, откашлявшись, вроде как объяснил:

– Если заговор, значит он не один был, сообщники должны быть. И тоже менты, наверное. Они ведь отсидятся, а потом опять будут… Не Андропова, так из горкома, с КамАЗа или пацанов опять…

В голове будто взрывпакет сработал – стало звонко, гулко и пусто. Но хотя бы понятно: не смеяться и молчать. Хуже будет. А хуже может быть, оказывается.

Виталик совсем забыл тот разговор про заговорщиков. Вернее, не забыл, а почему-то решил, что лишь собирался поговорить с Вафиным про неприятности, но попытка не удалась, и потом он с досады чуть было не выдал слегка разукрашенный вариант той же истории вафинскому сынку. Так ему запомнилось – про чуть было. А на самом деле он, оказывается, выдал и попросил докладывать, если что. Артур запомнил и, может, из-за этого и пошел за Хамадишиным. А потом случилось все остальное.

Вот тут Виталик и почувствовал себя льдиной, уходящей в черную кипящую воду.

Ладно. Случилось и случилось. А из-за чего – вопрос сугубо технический и мутный. Прояснить его смогут лишь психиатр да следствие, если до них дойдет. И то вряд ли. Вряд ли смогут: у ментов совсем иные задачи, как и у психиатров, в этом Виталика убедили собственный опыт и судьба матери. И вряд ли дойдет. Потому что вопрос знаком пока двум человекам, и оба этих человека в распространении истории совершенно не заинтересованы. Если, конечно, Артур не проболтается. Не должен, в принципе.

– С остальными сложно пока, Артур, – сказал Виталик сдержанно. – Я сам пока не разобрался. Ну и ты не суйся больше ни в коем случае.

– Ильин входит ведь? – спросил Артур.