Город Брежнев

Предновогодняя неделя оказалась вот такой комедией, от которой не было смешно никому. Виталику уж точно, хоть он с детства не рыжий.

Командировка за несколько дней до праздников – вполне французская авантюра, и ее хорошо бы укомплектовать плащом, шпагой, веревочной лестницей и маской Зорро, необходимой для финала, в котором участников авантюры будут позорить поименно. В последнюю календарную неделю все судорожно выполняют или перевыполняют план, добивают фонды и закрывают обязательства – это с одной стороны. С другой – так же судорожно готовятся к Новому году: днем договариваются, а вечерами рыщут по магазинам, базарам и нужным людям в поисках елок, колбасы, мандаринов, икры и прочего тающего во рту дефицита со списифическим вкусом, заоблачной ценой и статусом вещи, которая только и обеспечивает чувство праздника и удачно начинающегося года.

Виталик, понятно, сделал предварительные звонки и вроде бы добился вялого внимания на том конце провода, что сулило поездке некоторый успех. Еще Виталик честно поговорил с основными нуждающимися: Кошарой из дирекции чугунолитейки, Жусманом из управления главного технолога, попытался поймать Новикова из службы снабжения, но после третьей неудачи понял, что тот, похоже, уклоняется от встречи осознанно, и слегка обиделся.

Очень не хотелось, но Виталик все-таки заставил себя зайти к Вафину: объяснить ситуацию и спросить про нужды. Тот воспринял все просто на удивление мирно, вздохнул и сказал:

– Конец года ведь, серпом просто. Ладно, будем надеяться – справимся. А я думаю, что ты день энергетика даже отмечать не пришел… Виталь, а может, послал бы ты этих партийных и контрольных? Не будет толку, поматросят да бросят. Уж поверь моему опыту.

Какой там у тебя опыт, подумал Виталик снисходительно, но в ответ попытался пробормотать что-то нерешительно виноватое.

– Ну смотри. Если что, звони, а лучше возвращайся.

Виталик активно покивал, выслушал пожелание по поводу электродов – нужны были какие-то особенные, потому что прежние с освоением высокопрочного чугуна выгорали быстрее спичек, «я это Новикову триста раз сказал уже, а им пофиг, а у нас трансформаторы из-за этого на пик уходят», – пообещал сделать, что только возможно, и убежал.

Маринка продолжала дуться из-за того, что Виталик соскочил с подготовки к новогоднему концерту, а теперь, получается, и с похода на сам концерт. Прощание вышло скомканным, Маринка стерпела поцелуй, из объятий выскользнула, попытку реванша пресекла холодным взглядом, велела беречь себя и убежала на репетицию.

В Липецк пришлось добираться через Москву, в суматохе и суете – камазовский самолет вылетал в пятом часу утра, а прилетал в шесть в Быково, автобус представительства вез пассажиров до дирекции на Таганке, так что пришлось выскакивать на полпути и спешить, – вывалив язык, клубясь паром, оскальзываясь в серой жиже, заменявшей москвичам снег, и задышливо уточняя дорогу у длинных очередей к коробкам с апельсинами и машинам со свиными ребрами, – в Домодедово на перекладных: времени до рейса оставалось в обрез. Виталик перескочил из метро в автобус, оттуда в такси, дал два рубля сверху, еле успел, в тесном туалете самолета сменил мокрую рубашку на сухую, страшно собой гордясь, – и все для того, чтобы в Липецке как мордой в стенку впечататься в неспешную никомуненужность.

Виталика час не пускали на завод, гоняя от проходной к бюро пропусков и обратно, еще час он не мог найти нужный кабинет и нужных людей. Потом выяснилось, что Евгений Александрович в цеху и появится только ближе к восьми, а секретарь уходит в пять, так что лучше завтра приходите. А на завтра у Виталика уже был билет в Новосибирск – на вечер, правда, но никто ведь не гарантировал, что день сложится менее бестолково, а Евгений Александрович будет ждать Виталика в кабинете с пачкой распоряжений в пользу КамАЗа. В итоге Виталик со скандалом, едва не перешедшим в драку, прорвался на производственную площадку, быстро сориентировался – все-таки металлургическое производство подчиняется единой логике что в Брежневе, что в Липецке, что в Африке, – за какой-то час, дважды взмокнув и обсохнув, нашел Евгения Александровича и даже смог до него доораться.

Здоровенный светлоусый мужик с вышедшими из моды баками сперва отмахивался от камазовского гостя, потом рассвирепел и начал посылать, потом попросил подождать конца обхода. Обход завершился не в восемь, но немногим раньше, Виталик утомился меньше, чем в свою смену, но сопоставимо, и понял, что шансов на успех у него немного. У липчан горел квартальный план, ставя под угрозу выполнение годового и с ним всего на свете, а в очередь за чугуном выстроилась половина металлургических комбинатов европейской части Союза. Но очередь была где-то там, а Виталик – здесь, рядом с человеком, который распределял продукцию по заказчикам. И этот человек от меня не уйдет, решил Виталик утомленно, – живым, во всяком случае.