Город Брежнев

Люда оглянулась на мужчин. Мужчины никак не могли наговориться. Лариса окликнула Вадика, он посмотрел на нее нетерпеливо, но тут же опомнился, огляделся и сказал:

– О. Да мы почти пришли. Может, к нам?

Боже мой, простонала про себя Лариса, широко улыбнувшись, но Люда, улыбаясь еще шире, крутнула головой, а Федоров, исказив лицо ужасом, вскинул руки и просипел:

– Не могу больше, ни-ма-гу!

Посмеялись, полюбезничали, но все-таки распрощались: Лариса тепло – и искренне ведь – поручкалась с Петром Степановичем, клюнула Люду в холодную щеку, подивившись неожиданной упругости приобнятого Людиного плеча, дождалась, пока Вадик завершит свою часть ритуала и выбьет из Федоровых клятву в неизбежности ответного визита. Раскланялись, развернулись и пошли. Вадик вскинул растопыренную пятерню и в такт шагам болтал ею с полминуты – под затихающий серебристый смех Люды.

Лариса тоже смеялась. Вадик крепко обнимал ее, время от времени молча бодая висок горячим твердым лбом, – запас слов на сегодня он, кажется, исчерпал насухо. В голове тепло гудело вино, телу было хорошо, и даже ноги стоптаться не успели.

И завтрашнего дня Лариса почти не боялась.

5. Сейчас не время

Вот этого Лариса не ожидала. Ожидала практически чего угодно: траурной паузы перед страшным диагнозом, равнодушного совета подождать следующей проверки, веселого сообщения о том, что в вашей хванчкаре мочи не обнаружено, – впрочем, анализы она сдавала до гостевания у Федоровых, – раздраженной просьбы не беспокоиться и не беспокоить занятых спецов по пустякам или совсем грубого совета следить за собой и подмываться почаще, как в юности, когда она маялась с белями, а первые три гинеколога хамили, вредили и чуть не довели до беды. Но этого вот не ожидала – совсем.

Она помолчала, елозя рукой по коленке, и наконец уверенно сказала:

– Это невозможно.

Врачиха, похожая на вторую из мучивших ее по юности гинекологинь, посмотрела иронически и спросила:

– Мать, тебе лет сколько? Что значит – невозможно? Раз в две тыщи лет, говорят, даже без мужа возможно, а у тебя вон муж здоровый и дети уже есть, так?

Лариса быстро закивала и сказала:

– Но я же… мы же не хотели совсем.

– А. Ну тогда невозможно, конечно. Звони давай куда-нибудь, говори: але, мы не хотели, отзывайте беременность.

Лариса зажмурилась и, не обращая внимания на грубость, отчаянно спросила:

– А это точно беременность?

– Наполовину, ежкин хвост. Мне ведь соплюшек безмозглых не хватает с их вопросами и истериками, да, теперь мне мамочки будут дурацкие вопросы задавать? Тут же без анализов видно все было, к гадалке не ходи, любой бабки хватило бы: задержка, температура, тошнит, голова кружится, груди распухли, сама же все назвала. Сама и догадаться могла, если не впервой. Или у тебя задержки случаются? Все правильно, потому что нервная ты очень, вижу. Нельзя так, надо поспокойней и вообще. Кой леший анализы потребовались, не пойму. Ты на первичном приеме была вообще?

– Мне сказали сразу анализы сдавать.

– Сказали. Сами не думаем, только говорим. Анализы есть, бумажка есть, она рассудит. Ладно. В общем, беременность, пятая неделя. Чего делать будешь?

Лариса невидяще смотрела на руки врачихи, полные, без кольца, и тупо думала, это она на работе кольцо снимает, чтобы не мешалось, просто не носит или все-таки не замужем. Да и кто такую грубую возьмет-то. Хотя, наоборот, таких грубых любят, тем более лучших в городе специалистов. Ларисе про нее давно говорили. Именно так: грубовата, но спец наилучший. Но ведь даже наилучший спец может ошибаться. Тем более что Ларисе последнюю пару дней было гораздо легче: голова не кружилась, не тошнило и плакать не хотелось. Она подумывала и не ходить сегодня. Ладно хоть пошла.

Зачем она пошла, господи?

Врачиха взяла ручку, тюкнула по столу тупым концом – закругленным, из голубенькой пластмассы – и сказала:

– Направление я хоть сейчас выпишу.

– Направление? – переспросила Лариса.

Врачиха, похоже, решила, что Лариса просто колеблется, а не судорожно пытается понять смысл слова, и мягко продолжила:

– Нет в аборте ничего страшного. Ну риск, да, но что сегодня без риска бывает? Тем более если больше рожать не собираешься. Сейчас же не модно двоих-троих, у каждой одна кровиночка, и хватит, и будут ради нее…

Она злобно замолчала, и Лариса решилась спросить:

– А у вас самой сколько?

Врачиха, поджав губы, рассмотрела ее исподлобья и сухо сообщила:

– А у нас самой все ваши детки как родные, на большее нас самой не хватает. На них-то времени не хватает. Так что решайся скорей, если больше не собираешься…

– А если собираюсь?

– Ну так рожай, вот же, само все образовалось! – воскликнула врачиха с искренней, кажется, досадой. – Заодно полсотни сэкономишь.

– Сейчас не время, – с трудом выговорила Лариса фразу, которую уже считала своей, а не Вадиковой.