Город Драконов

Они вступают в брак только друг с другом и производят на свет множество детей, в то время, как наше население продолжает сокращаться. Со временем Татуированные выживут нас. Они не соблюдают наши обычаи, что ведет только к росту возмущения, так как устоявшиеся семьи Дождевых Чащоб боятся быть вытесненными ими,» — она снова вздохнула, но уже тяжелее, и продолжила. — «Привести Татуированных сюда было моей идеей. В смутное время войны с Калсидой это казалось прекрасной затеей, от которой, предполагалось, выйграем мы все. Когда я говорила им, что они смогут жить среди нас, где их татуировки на лицах будет не знаком позора, а лишь метками на коже, я думала, они примут те изменения, которые привносят в нас Дождевые Чащобы. Я думала они поймут, что глубоко внутри, это одно и то же».

«Но получилось не так,» — согласилась Малта. Она слышала вину в голосе Яни. Все это было ей уже знакомо: пожилая женщина перешла от обсуждения достигнутых договоренностей к размышлениям о том, что все пошло не по плану. Малта потянулась, достала пару чулок и медленно скатала их в клубок. «Яни, это не только твоя вина. В тот момент, это казалось прекрасным выходом для всех. Ты заключила честную сделку, никто не может винить тебя в том, что все пошло не по плану. Мы не можем заставить их объединиться с нами. Но всем известно, что в конце концов они это сделают.

Дождевые Чащобы уже затронули некоторых их них, хоть и не так сильно, как ранних поселенцев. Некоторые Татуированные из тех, что пришли сюда взрослыми, стали с возрастом покрываться чешуей, а их потомство — еще больше. Их дети стали рождатся с медным отблескм в глазах и с таким отблеском кожи, который говорит, что со временем она станет шероховатой. Их дети станут отпрысками Дождевых Чащоб, нравится им это или нет». Малта опустила ноги на пол и поднялась. Ее поясница запротестовала, не задумываясь она положила руки на живот, придерживая своего растущего ребенка.

Яни улыбнулась: «Как и твой ребенок, Малта Вестрит Хупрус».

Улыбка Малты была не столь радостной. Она быстро отвернулась, чтобы бросить свернутые чулки в чемодан, потом подошла обратно к шкафу, чтобы взять зимний плащ и добавить его к тому, что она уже упаковала. Слезы жгли ей глаза, она не хотела, чтобы мать Рейна их видела.

Яни тихо сказала: «Иногда поделиться страхами и печалями помогает облегчить их».

«О,» — Малта стремилась заставить свой голос звучать обыденно, но потерпела неудачу, так как слова застряли в горле. — «Просто повитуха кое-что сказала мне вчера, когда я ходила к ней».

«Коли — одна из лучших повитух, она помогает с родами многие годы».

«Я знаю, но иногда она слишком прямолинейна. Насчет наших шансов. Насчет того, что она думает о том, что мы еще только попытались завести ребенка,» — Малта порылась в шкафу и нашла плащ, который искала. Он был алым, отделанным бархатом приятным к коже. Она прислонила к щеке его складку. — «Она сказала, что верить нужно в лучше, а готовиться к худшему. Мы должны решить, что будем делать, если ребенок родится живым, но настолько измененным, что вряд ли выживет». Она старалась говорить спокойно: «Если я решусь, то она может задушить или утопить младенца в теплой воде перед тем как бросить его диким животным на съедение.

Она позволит нам убедиться, что он умер, и попрощаться. Или мы можем оставить выбор повитухе, как избавиться от него, и никогда не говорить об этом снова. Если я выберу последнее, то мы не узнаем, сделал ли ребенок хоть вдох или родился мертвым». Несмотря на решимость, ее голос дрожал: «Она говорит, что это право матери решать как поступить. Но я не могу, Яни. Не могу. Но каждый раз, когда я встречаю ее, она требует от меня ответа». Малта сжала плащ так, словно это он мог превратиться в ребенка прямо у нее в руках: «Никак не могу».

«Это ее работа,» — сказала Яни мягко. — «Годы занятия этим делом сделали ее черствой в каком-то смысле. Не обращай внимания на ее слова. Мы платим Коли за ее руки и навыки, а не за ее суждения».

«Я знаю,» — Малта едва выдохнула эти слова. Она не хотела задумываться над тем, что еще ей наговорила мрачная старуха. Возможно, она и умелая повитуха, но к тому же неприятная и ожесточенная старая женщина, у которой нет собственных отпрысков. Сказанные ею слова были настолько грубы, что Малта не хотела взваливать их на мужа или свекровь. «Неправильно вам пытаться завести ребенка; у его брата Бендира уже есть наследник. Зачем тебе ребенок? Ты же знаешь, что он будет чудовищем, как и все твой выкидыши и мертворожденные дети,» — на такие слова трудно не обращать внимания, когда они так близки к правде.