Город драконов

Тинталья вздрогнула и немедленно вытянула шею, чтобы осмотреть рану:

Думаешь, эта стрела была отравлена?

Не знаю. — Айсфир выглядел очень спокойным. — Ну что, поохотимся еще?

А что они делали, эти драконы, с отравленными ранами?

Они умирали. Некоторые из них. А другие обращались за помощью к Старшим. Маленькие человеческие руки иногда могут очистить и вылечить рану. Серебряная вода способна исцелить множество болезней. Я отправляюсь охотиться. Ты со мной?

Как ты считаешь, может, мне стоит вернуться в Дождевые чащобы и постараться найти моих Старших? Малту и Рэйна?

Черный дракон смотрел на нее какое-то время. О чем бы он ни думал, он не поделился с Тинтальей своими размышлениями. Когда Айсфир заговорил, он сказал только:

Вряд ли я сумею снова поверить человеку. Даже Старшему.

А я, пожалуй, могла бы им довериться. Если не будет иного выхода. Малта и Рэйн служили мне раньше. И послужат снова, я надеюсь.

Айсфир опять помолчал. А затем сказал:

В Кельсингре был Серебряный кладезь. Это настоящее чудо: испив из него, драконы получали великую силу. Иногда его использовали для лечения. Ты можешь отправиться туда, в Кельсингру.

Я была в Кельсингре. Никакого кладезя там больше нет. Город оказался пустым и мертвым, лишь ветер гонял пыль по его улицам. И когда я подошла к колодцу, лебедка оборвалась, а деревянный ворот рассыпался в прах. Даже если бы там сейчас жили Старшие, они не смогли бы достать для меня Серебро.

Тинталья не рассказала о том, как это ее разозлило, как она растоптала и разломала остатки лебедки и сбросила их вниз, в бесполезный колодец.

Кельсингра. — Айсфир произнес это слово с сожалением. — О, когда-то это был настоящий город чудес. Если, как ты говоришь, он теперь пуст и заброшен, то это большая потеря. Я помню его как место, где поэты пели мне хвалы, в то время как Старшие втирали в мою чешую ароматные масла. Там были купальни. И места для обогрева. Целые стада тучных коров, овец и свиней. Старшие возвели нам в Кельсингре множество памятников, воздали немало скульптур и мозаик.

Айсфир вновь замолчал, а внимание Тинтальи стало рассеиваться. У нее имелись связанные с Кельсингрой наследственные воспоминания, но они были отрывочными и лишенными запахов. Ее собственные ощущения от заброшенного города перекрывали их, и в результате картина затуманивалась еще больше.

Я лечу охотиться! — резко объявил Айсфир. — Я еще голоден.

А я собираюсь отдохнуть. — Тинталья вдруг приняла решение, которое зрело уже несколько дней. — А потом я отправлюсь обратно в Дождевые чащобы.

Возможно, мы полетим туда позже. — Айсфир явно был не в восторге от ее идеи. — Может, в другой раз я и сам посмотрю на Кельсингру. Когда решу, что время пришло.

Он отвернулся от подруги и взмыл в воздух. Ветер, поднявшийся от ударов его крыльев, обрушился на Тинталью, пронзив ее рану тупой болью.

Устало вздохнув, она принялась устраиваться, чтобы поспать. Было сложно найти позу, которая не тревожила бы ее рану. Драконица чувствовала, что состояние ее постепенно ухудшается: рана гноится и пульсирует болью. А сделать ничего невозможно. Тинталья понимала, что чем дольше она будет ждать, тем слабее станет. А Айсфиру и горя мало.