Город и его ненадежные стены

Несмотря на все пугающие истории об омуте возле южной стены, мне очень хочется увидеть его своими глазами. Но я недостаточно хорошо знаю географию города, чтобы отправиться туда в одиночку. Чтобы добраться до омута, нужно подняться на крутой холм, и говорят, что тропа там сильно заросла. Поэтому я решаюсь попросить тебя сходить вместе со мной и спрашиваю, не составишь ли ты мне компанию в какой-нибудь из пасмурных дней.

Ты на мгновение задумываешься над моим предложением. Твои тонкие губы сжимаются в прямую линию.

- Вообще-то, нам не следует приближаться к омуту, - говоришь ты (ты уже достаточно привыкла ко мне и разговариваешь вполне непринужденно), - Там очень опасно. Несколько человек уже утонули в омуте, пытаясь туда спуститься. Даже трупы потом не всплыли. Поэтому люди предпочитают держаться от него подальше.

- Я просто посмотрю издалека, - пытаюсь я тебя убедить, - Просто хочу увидеть, как он выглядит. Мы даже не будем подходить слишком близко.

Ты качаешь головой.

- Нет. Как бы осторожен ты ни был, омут сам притягивает людей. Он обладает силой.

Я думаю, что это просто слухи, специально распространяемые для того, чтобы туда никто не ходил. О мире за стеной тоже ходят пугающие слухи, но они не имеют под собой никаких оснований. Зловещие истории об омуте, вероятно, служат той же цели. Так или иначе, река ведет в мир за стеной, и, если город не хочет выпускать своих жителей наружу, ему приходится использовать всяческие уловки, чтобы остановить их. И чем чаще я слышу все эти ужасные истории, тем интереснее мне становится посмотреть на омут своими глазами. Наконец ты уступаешь и соглашаешься совершить со мной короткую (или не очень короткую) прогулку до омута.

- Ты пообещаешь мне, что не будешь подходить слишком близко к воде?

- Обещаю. Я просто посмотрю издалека.

- Дорога там очень плохая. Может быть, уже совсем развалилась в некоторых местах. Сейчас ею редко пользуются, а я вообще тысячу лет там не ходила.

- Ладно, если ты передумаешь идти, я пойду один.

Ты качаешь головой.

- Нет, если ты пойдешь, то я тоже пойду.

Итак, одним пасмурным днем мы встречаемся возле лестницы на Старый мост и направляемся на юг, к омуту. На плече у тебя висит тряпичная сумка с бутылкой воды, буханкой хлеба и небольшим пледом, как будто мы собираемся на пикник. Я не могу не вспомнить то время, когда мы с тобой - то есть, с твоей тенью - гуляли в мире, который остался по ту сторону стены. Мне было семнадцать, тебе шестнадцать. На тебе было бледно-зеленое летнее платье без рукавов, легкое, как тень от листвы дерева. Но все это происходило в совсем другом мире и в совсем другие времена.

Тропа постепенно поднимается вверх, настолько круто, что мы видим русло реки где-то внизу прямо под собой. Но постепенно заросли деревьев и кустарников скрывают обзор. Небо затянуто низкими свинцовыми тучами и кажется, будто скоро пойдет дождь или снег, но ты сказала, что беспокоиться не о чем. Поэтому мы не стали брать зонтики или дождевики. Почему- то жители города никогда не ошибаются насчет предстоящей погоды.

Под подошвами хрустит затвердевший снег трехдневной давности. По пути мы встречаем несколько зверей. Они тяжело бредут по тропе, их тонкие шеи слабо покачиваются взад и вперед, белое дыхание вырывается из полуоткрытых ртов. Их сонные пустые глаза высматривают редкие оставшиеся на деревьях листья. С наступлением зимы их золотой мех потерял свой цвет и стал белесым, будто под стать снегу.

Когда мы поднялись по крутому склону и перевалили на южную сторону холма, зверей уже не было видно. Ты говоришь мне, что им сюда заходить нельзя. Когда звери находятся внутри стены, для них действуют определенные правила. Никто не знает, как и когда появились эти правила. Более того, непонятно даже, зачем они вообще существуют и какова их цель.

После спуска с холма широкая тропа заканчивается и начинается едва заметная тропинка, заросшая травой. Реки уже не видно и даже не слышен ее шум. Осторожно шагая по пустынным, увядшим лугам, мы проходим мимо нескольких ветхих домов. Видимо, когда-то здесь было небольшое поселение, следов которого теперь почти не осталось. Мы идем друг за другом, ты впереди, а я сзади. На подъеме у меня начинается одышка, а ты идешь быстрыми уверенными шагами, как ни в чем ни бывало. У тебя здоровые ноги и молодое сердце. Мне трудно поспевать за тобой. В какой-то момент до наших ушей доносится странный, непонятный шум. Сначала он звучит тихо и приглушенно, потом становится громче, а потом вдруг обрывается.

- Что это за звук?

- Шум воды в омуте, - отвечаешь ты, не оборачиваясь.

Но это не похоже на шум воды. Для моих ушей это звучит скорее, как стон гигантского легкого, пораженного болезнью.

- Как будто он хочет нам что-то сказать.

- Он нас зовет.

- Ты хочешь сказать, что у омута есть воля?

- Древние верили, что в нем живет огромный дракон, - своими толстыми перчатками ты раздвигаешь заросли и прокладываешь нам путь. Трава становится все выше, и тропинку уже трудно даже разглядеть.