Город и его ненадежные стены

Я сохранил все твои письма, но никогда не перечитывал ни одного своего, поэтому уже не помню их содержания. Там уж точно не было ничего потрясающего. В основном я рассказывал о своей повседневной жизни и незначительных событиях, происходивших со мной. Я писал о книгах, которые читал, музыке, которую слушал, и фильмах, которые смотрел. Наверное, еще и о школе. Я был членом плавательного клуба (в который, хоть и не был заядлым пловцом, вступил просто потому, что не смог от этого отвертеться), так что, наверное, о тренировках тоже писал. Я мог написать тебе все, что хотел, без каких-либо ограничений. Рассказывал все, что думал и чувствовал, так свободно, что это было похоже на чудо. Впервые в жизни слова так легко выходили из-под моего пера. Как я уже сказал, до этого момента я не думал, что умею хорошо писать. Определенно, именно ты пробудила во мне эту способность. Ты как-то сказала, что больше всего в моих письмах тебе нравится юмор. Потому, наверное, что именно его больше всего не хватало в твоей жизни.

- Точно так же, как у человека может быть дефицит витаминов, да? - спросил я.

- Да, именно так, - ответила ты, кивнув в знак согласия.

Я был очарован тобой и постоянно о тебе думал. Когда бодрствовал и, конечно, во сне тоже. Но в письмах я, насколько мог, сдерживал себя, чтобы не дать моему увлечению стать слишком очевидным. Я решил писать прежде всего о повседневных, конкретных вещах. Тогда мне хотелось придерживаться осязаемого и, где возможно, приправлять его небольшим количеством юмора. Я почему-то боялся, что попаду в западню, если напишу тебе о любви или привязанности, то есть о внутренних волнениях моего сердца.

В отличие от меня, ты всегда рассказывала о вещах, которые тебя глубоко трогали, а не о конкретных событиях. Например, о своих снах. Зачастую они были очень длинными, но ты помнила все до мельчайших деталей. Как будто все происходило на самом деле. Мне это представлялось чем-то невообразимым.

Сам я почти никогда не видел снов, а если и видел, то едва мог вспомнить их содержание. Как только я просыпался утром, они рассыпались на тысячу осколков и растворялись в утреннем свете. И даже если что-то снилось мне так ярко, что я просыпался ночью (что случалось крайне редко), на следующее утро я все равно ничего уже не помнил.

Когда я рассказал тебе про это, ты поведала мне о блокноте и карандаше, которые всегда лежали в изголовье твоей кровати.

- Как только просыпаюсь, сразу же записываю все, что мне приснилось. Даже если есть еще какие-то дела или я спешу. А уж если просыпаюсь среди ночи от особенно яркого сна, то непременно записываю его содержание как можно подробнее. Потому что обычно это - значимые сны, из которых я могу узнать много важных вещей.

- Каких важных вещей? - спросил я.

- Вещей обо мне, которых я не знала.

Для тебя сны были почти наравне с событиями наяву и не были чем-то таким, что можно забыть или просто отпустить. Они были драгоценным внутренним источником, из которого ты многое могла почерпнуть.

- Это вопрос практики. Если ты очень постараешься, то тебе обязательно удастся запомнить детали. Попробуй. Мне было бы очень интересно узнать, что тебе снится.

- Хорошо, - сказал я, - я попробую.

Но, несмотря на все мои усилия (которые в основном сводились тому, чтобы положить блокнот и карандаш у изголовья кровати), я так и не смог проявить никакого интереса к своим снам. Они были настолько запутаны и противоречивы, что ускользали от моего понимания. То, что происходило в них, было нелогичным, а сюжеты едва ли имели какой-либо смысл. Иногда же содержание снов оказывалось слишком тревожным, чтобы о нем можно было с кем-то поговорить. Мне больше нравилось слушать тебя, когда ты рассказывала о своих длинных и красочных снах.

Время от времени в них появлялся и я, что меня особенно радовало, потому что я был частью твоего воображения - хотя бы в какой-то форме. И тебе, похоже, нравились мои появления в этих снах, хотя обычно я играл лишь незначительную второстепенную роль в их драматургии.

Были ли у тебя когда-нибудь двусмысленные сны, которые тебе было бы трудно со мной обсуждать? Я видел такие часто, иногда при этом непреднамеренно пачкая нижнее белье. Каждый раз, когда ты рассказывала мне сон, я задавался вопросом - рассказала ли ты мне все, что тебе приснилось.

Уверен, о многом ты говорила со мной честно. Но кто знает, что правда, а что нет? Наверное, не существует человека, у которого не было бы тайн. Нам, людям, нужны секреты, чтобы выжить в этом мире.

Не так ли?

7

- Если и есть в мире что-то совершенное, так это стена. Никто не сможет преодолеть ее или уничтожить, - заявил стражник.

На первый взгляд она выглядела просто как старая кирпичная стена, которая запросто могла рухнуть во время следующего шторма или землетрясения. Как он мог назвать такое сооружение «совершенным»? Когда я сказал об этом стражнику, его лицо стало похоже на физиономию человека, которому пришлось терпеть необоснованные оскорбления в адрес своей семьи. Он схватил меня за локоть и прижал к стене.