Город и город

– В общем, ничего страшного, – сказала Ясек. – Их версии сходятся. Все четверо гуляли в той роще. Вероятно, немного шалили. Пробыли там не менее двух часов. В какой-то момент – и не спрашивайте меня про время, я могу ответить только то, что «было еще темно», – одна из девочек заметила, что по траве к площадке для скейтбординга подъехал фургон. Странным ей это не показалось, потому что туда круглые сутки кто-то приходит – по делам или что-то выбросить, и так далее. Фургон проехал мимо площадки, развернулся, приехал обратно. А через какое-то время умчал.

– Умчал?

Я стал делать пометки в блокноте, одновременно пытаясь открыть почту на компьютере. Связь несколько раз прерывалась. Большие приложения на слабой системе.

– Да. Он спешил и поэтому не жалел подвеску. Поэтому девочка и заметила, что он уезжает.

– Описание?

– «Серый». В фургонах она не разбирается.

– Покажи ей фотки, попробуем определить модель.

– Ясно, господин инспектор. Я вам сообщу. Потом приехали по крайней мере еще две машины или фургона. По словам Баричи, по делу.

– Это осложнит изучение следов.

– Они еще где-то час друг друга тискали, а потом та девочка упомянула про фургон, и они пошли смотреть, в чем дело – вдруг из него что-то выбросили. Она говорит, что иногда там выбрасывают старые стереосистемы, обувь, книги, всякую всячину.

– И они нашли ее.

Мне дошло письмо от одного из мехтехов-фотографов. Я открыл его и принялся листать изображения.

– Они нашли ее.

* * *

Меня вызвал комиссар Гэдлем. Его тихая мелодраматичность, его манерная доброта были слишком нарочитыми, но он никогда не мешал мне работать. Я сел напротив него и принялся смотреть, как он стучит по клавиатуре и ругается. К монитору были прилеплены бумажки – похоже, с паролями от баз данных.

– Ну что? – спросил он. – Жилой комплекс?

– Да.

– Где он?

– На юге, в пригороде. Молодая женщина, колотые раны. Ею занимается Шукман.

– Проститутка?

– Возможно.

– «Возможно», – повторил он и приложил ладонь к уху. – Но еще я слышу слова «и все же»… Ну, вперед, доверься своему чутью. А если захочешь поделиться доводами «почему» относительно этого «и все же», сообщи мне, ладно? Кто твой заместитель?

– Ностин. И еще мне помогает один патрульный. Корви. Констебль первого класса. Она знает район.

– Это ее участок?

Я кивнул. Почти.

– Что еще открыто?

– На моем столе?

Я рассказал. Комиссар кивнул. У меня были другие дела, но он разрешил мне заниматься делом Фуланы Дитейл.

* * *

– Так что, вы видели все это?

Было уже почти десять вечера, более сорока часов прошло с тех пор, как мы нашли жертву. Корви вела машину по улицам в окрестностях Гюнтер-штрас. Наш автомобиль был без опознавательных знаков, она не делала попыток скрыть свою форму полицейского. Я вернулся домой очень поздно прошлой ночью, утром побывал в одиночку на этих же самых улицах, а сейчас снова оказался здесь.

На более крупных улицах находилось несколько пересечений, и еще немного было в других местах, но в основном район был сплошным. Античный бешельский декор, застекленные, частично побитые окна заводов и складов, переживавших не лучшие времена. Их построили несколько десятков лет назад, но сейчас если они и работали, то на половину мощности. Заколоченные фасады. Продуктовые магазины, затянутые колючей проволокой. Более старые, обветшавшие фасады в классическом бешельском стиле. Некоторые дома превратили в церкви и наркопритоны, другие, сгоревшие, стали грубыми черными копиями самих себя.

Здесь не было толп, но и пустым район назвать было нельзя. Люди здесь выглядели частью ландшафта, словно они всегда были здесь. Утром их было меньше, но не очень сильно.

– Вы видели, как Шукман работает с телом?

– Нет. – Я разглядывал окрестности и сверялся с картой. – Приехал уже после того, как он закончил.

– Слабые нервы?

– Нет.

– Ну… – Она улыбнулась и повернула машину. – Вы в любом случае должны были так ответить.

– Верно, – сказал я, хотя это и было не так.

Она показывала мне здания, которые здесь заменяли достопримечательности. Я не стал говорить ей, что утром уже побывал в Кордвенне.

Корви не пыталась скрыть свою полицейскую форму, чтобы те, с кем мы общались, не думали, что мы пытаемся поймать их в ловушку. А тот факт, что мы ехали не на «синяке», как мы называли наши черно-синие машины, сообщал этим же людям о том, что мы не собираемся никого арестовывать. Сложные взаимоотношения!

Большинство из тех, кто нас окружал, находились в Бешеле, и поэтому мы их видели. Бедность лишила индивидуальности и без того сдержанные и унылые фасоны и цвета, которые уже на протяжении многих лет характеризуют одежду бешельцев – то, что называют «немодной модой» города. Встречались и исключения: некоторые, как мы понимали, были не отсюда, и поэтому мы старались их развидеть, но у молодых бешельцев одежда тоже была более яркой и живописной, чем у их родителей.