Город из пара

– Сколько предложил вам Корелли за эту книгу?

– Достаточно, чтобы уйти на покой, уступить печатню сыновьям Себастьяна Комельи и сотворить тем самым благое дело.

– И вы ее продали?

Вместо ответа Семпере повернулся, прошел в угол мастерской, встал на колени и, вынув доски из пола, извлек некий предмет, завернутый в ткань, и положил его на стол перед Сервантесом.

Писатель несколько секунд вглядывался в сверток, потом, с одобрения Семпере, вынул оттуда единственный существующий экземпляр «Поэта в аду».

– Могу я его забрать?

– Он ваш, – ответил Семпере. – Вы сочинили книгу и оплатили издание.

Сервантес открыл томик и заскользил взглядом по первым строкам.

– Только поэт, единственное из всех созданий, с годами приобретает зрение, – произнес он.

– Вы встретитесь с ним?

Сервантес улыбнулся:

– Разве у меня есть выбор?

Через пару дней Сервантес, как обычно, утром отправился на долгую прогулку по городу, хотя Санчо и предупреждал, что рыбаки предсказывают грозу и шторм на море. В полдень дождь хлынул как из ведра, небо покрыли черные тучи, трепетавшие от сверкания молний и раскатов грома. Казалось, стены города вот-вот рухнут под их напором, и сам он исчезнет с лица земли. Сервантес вошел в собор, чтобы укрыться от бури. Храм был пуст, и писатель сел на скамью в боковом приделе, залитом теплым светом сотен свечей, горевших в полумраке. Он не удивился, заметив, что рядом сидит Корелли, не сводя глаз с Распятия, висевшего над алтарем.

– Годы не берут вашу милость, – заметил Сервантес.

– И ваше остроумие тоже, мой дорогой друг.

– Чего не скажешь о моей памяти. Кажется, я забыл, когда это мы с вами подружились.

Корелли пожал плечами:

– Вот он, распятый за грехи человечества, не затаил злобы, а вы не способны простить бедного дьявола…

Сервантес сурово взглянул на него.

– Только не говорите, что вас оскорбляет богохульство.

– Богохульные слова оскорбляют лишь того, кто их произносит, высмеивая других.

– В мои намерения не входит высмеивать вас, Сервантес.

– Каковы же ваши намерения, синьоре Корелли?

– Попросить прощения.

Воцарилось долгое молчание.

– Прощения не просят в словах, – заметил Сервантес.

– Знаю. Я и предлагаю вам не слова.

– Вы не обидитесь, если я скажу, что при слове «предложение», услышанном из ваших уст, мой энтузиазм слабеет?

– На что мне обижаться?

– Может, ваша светлость прочитала слишком много требников и вообразила, будто скачет на коне по этой юдоли сумерек, желая выправить кривду, какую наш спаситель нам причинил, покинув корабль и оставив нас плыть по течению.

Корелли перекрестился, улыбнулся, показывая острые волчьи зубы.

– Аминь, – произнес он.

Сервантес встал, поклонился и направился к выходу.

– Ваше общество бесценно, почтенный архангел, однако в сложившихся обстоятельствах я предпочитаю громы и молнии и собираюсь спокойно насладиться бурей.

Корелли вздохнул.

– Выслушайте сначала мое предложение.

Сервантес не спеша двигался к выходу. Двери собора закрывались перед ним.

– Этот трюк я уже видел.

Корелли ждал его на пороге, погруженный в сумрак. Только глаза сверкали, отражая пламя свечей.

– Один раз вы уже утратили то, что любили больше всего на свете, или думали, будто любите, в обмен на возможность создать шедевр.

– У меня не было выбора. Вы мне солгали.

– Выбор всегда был в ваших руках, друг мой. И вы это знаете.

– Откройте дверь!

– Дверь открыта. Можете выйти, когда вам угодно.

Сервантес протянул руку и толкнул створку двери. Порыв ветра швырнул струи дождя ему в лицо. Он остановился, услышав, как Корелли в темноте шепчет ему на ухо:

– Мне вас не хватало, Сервантес. Мое предложение простое: возьмите снова перо, которое вы оставили, и откройте опять страницы, которые не следовало закрывать. Воскресите свое бессмертное творение и завершите похождения Дон Кихота и его верного оруженосца к вящей радости и утешению бедных читателей, которых вы осиротили, лишив вашего остроумия и фантазии.

– История закончена, идальго похоронен, и мой голос иссяк.

– Сделайте это для меня, а я вас соединю с тем, что вы больше всего любили.

Стоя в дверях собора, Сервантес смотрел, как призрачная буря несется над городом.

– Вы обещаете?

– Клянусь. Перед лицом Создателя и Господа моего.

– Какой трюк вы задумали на сей раз?

– На сей раз – никаких трюков. В обмен на ваше прекрасное творение я вручу вам то, к чему вы всей душой стремитесь.

И тут старый писатель в дождь и в бурю направился к своей судьбе.

Барселона, 1616