Город каменных демонов

Замедляй не замедляй шаг, а толпа рассасываться не собиралась. Над ней висел тот сдержанный гул, который издают подобные скопления народа, когда шуметь неприлично или запрещено, а поделиться друг с другом необходимо. Многоголосый шепот сливался в некое подобие пчелиного гудения, то совсем замолкая, то неожиданно усиливаясь до того, что можно было разобрать отдельные слова и фразы:

— Всех троих… приезжие… кавказцы, кажется… участковый Алешин… ужас… сами виноваты… не нужно было…

В девушке неожиданно пробудился журналист, для которого такие вот толпы, роящиеся слухами, — самая вожделенная на свете пища, ибо худших стервятников, чем «акулы пера», свет еще не рождал…

Где вежливо просачиваясь в рыхлое тело толпы, где работая локтями или откровенно наступая каблучками на ноги, Вера мало-помалу пробралась в первые ряды и наконец-то увидела то, что раньше скрывали от нее спины. Почти такая же площадь, как и уже виденная, только примыкающая не к кирпичному ящику гостиницы, а к не лишенному тяжеловесной красоты и определенного величия зданию, явно общественного назначения, возможно, раньше — городской ратуше. Вероятно, когда-то давно ее даже венчал высокий готический шпиль (башенка с часами осталась), но теперь всю картину портил уродливый четвертый этаж, надстроенный, судя по цвету кирпича, совсем недавно. По сравнению с возрастом здания, конечно.

Центр площади точно так же украшал высокий постамент, но не пустующий, а занятый плотным каменным мужчиной в военном сюртуке и каске с острым наконечником на макушке. Насупив кустистые брови, усатый генерал (никак не меньше) взирал на копошащихся вокруг него карликов. Вернее, не на самих карликов, а на то, над чем они копошились.

Как раз самое интересное девушке загораживала могучая спина, обтянутая выцветшей джинсовкой, и сдвигаться куда-нибудь она не собиралась. Оставалось, собрав последние силы, пробиваться окружными путями… Раскрасневшаяся от азарта Вера наконец преодолела последнюю преграду в виде сухощавой, но крепкой старухи в каком-то старомодном плюшевом жакете и доисторической шляпке и окинула победным взором прежде сокрытое.

Лучше бы она этого не делала.

Первым бросился ей в глаза плотный усатый брюнет, лежащий всего в какой-то паре метров от незримой черты, рубежа, переступить который никто не решался, хотя он и не был отмечен даже символически. Желтой ленты, как в американских фильмах, и той не было.

Толстяк выглядел совершенно мирно и, если бы не красно-бурое пятно, расплывающееся по белоснежной «водолазке», обтягивающей обширный живот, мог сойти за отдыхающего после обильного возлияния.

Но он был мертв, и мертв безнадежно, судя по тому, что не вызывал интереса даже у трех милиционеров и врача, склонившихся над чем-то еще.

Вера начала было набрасывать в уме строки заметки, привычно выбирая узловые точки описания, как деловитые стражи порядка расступились.

Сначала девушке показалось, что на мостовую высыпали груду чего-то совершенно постороннего, вроде содержимого мусорного бака или кучи тряпья. Вон, кстати, и машина стоит с открытым багажником… Но внезапно она разглядела торчащие из бурой груды ноги в светло-коричневых щегольских ботинках. Один был вымазан какой-то грязью и порван…

— Эк его разворотило-то… — неуклюже поднялся на ноги медик, держа наотлет ладони в испачканных темно-красным резиновых перчатках. — Будто под поезд угодил.

— Если бы под поезд… — проворчал пожилой милиционер, снимая фуражку и протирая лысину платочком. — Проблем бы никаких… Сереж, скажи, чтобы ничего вокруг не трогали.

Молодой лейтенант согласно кивнул и поднес к лицу мегафон.

— Товарищи! — разнесся над головами жестяной бас. — Прошу ничего не трогать и с места на место не передвигать, пока не завершены следственные действия…

Девушка все никак не могла оторвать глаз от покойного. Как-то раз ей приходилось видеть человека, извлеченного из-под колес пригородной электрички, но до этой кучи мертвой плоти бедняге было далеко…

Стараясь отвлечься от страшной груды, в которой все отчетливее угадывался чудовищно изуродованный человек, чьи сломанные ребра, позвоночник и раздробленный череп были перемешаны с разорванными мышцами, внутренностями и клочьями одежды, Вера длинно сглотнула и подняла глаза на фасад ближайшего дома.

Какой идиот выплеснул на старый кирпич ведро темно-красной краски? Это граффити тут такие? Или это не краска?..

Застывшая «краска» струилась широким потоком из маленькой ниши, прямо под которой валялась алюминиевая лестница-стремянка. А торчала из отверстия…

Каменный истукан, уродливая крыша «ратуши», черный автомобиль и невозмутимые милиционеры неожиданно поменялись местами, брусчатка стремительно взмыла вверх и наехала на конек черепичной кровли…

* * *

Черт побери!

Демонстрация никак не входила в планы молодого ученого. Теперь придется терпеливо ждать, пока она не сменит место дислокации или не рассосется…

Нет, не похоже на митинг. Не бывают митингующие такими сосредоточенными.